Алексей Смехов - Третья сила

Их не прибьют к земле метелица и стужа,
И не умолкнет трель счастливых соловьёв,
Но беспокойный ум опять спешит наружу —
Дробить на сто частей единую любовь.

Мальчик ночами в сияющих лёгких латах
Бьёт злобных троллей тяжёлым стальным мечом,
Или верхом на огромном коне крылатом
Дразнит драконов, от жара их горячо.

Копья цветные бросает в пещеры орков —
Это победа над царством кромешной тьмы.
Сильные руки и глаз неизменно зоркий —
Всадник отважен, дороги его прямы.

Лунными стрелами, острыми, как осока,
Рыцарь умеет сражаться с любым врагом,
А на плечо к нему белый садится сокол,
Верный товарищ для быстрых ночных погонь.
.
Только с утра исчезают тугие латы,
Сокол с конём дожидаются на тропе.
Скрючены руки у парня, нога – как в вате.
Есть и диагноз с рождения – ДЦП.

Мальчик уверен, что дух посильнее плоти,
Тело – лишь глина, застывший давно кувшин.
Ночью целительной он его размолотит
Острыми пиками горных седых вершин.

Глина размокнет в волшебных ночных колодцах,
Парень, проснувшись, с утра шевельнёт рукой —
Скрюченный палец пружинисто разогнётся.
Рыцарь доволен – он может продолжить бой.

Алый лист задрожал под напором тугого ветра —
Только лишь черешок отделяет его от смерти,
Ненадёжный и тонкий, того и гляди сорвётся,
А листу бы ещё поиграть, покружить под солнцем.

Он не любит про зиму, не любит мечтать о вечном —
О бессмертии рая, о дружеских тёплых встречах,
О небесных садах, где порхают цветные птицы,
И о том, что есть шанс по весне ещё раз родиться.

Но когда оборвёт его с ветки бродяга-ветер
И отправится лист в свой последний полёт по свету,
Обнаружит огромного леса бессмертный разум,
Разговор шелестящий поймёт далеко не сразу,

Осознав, наконец, что он только мазок в мольберте,
На прощанье шепнёт, что художник-то есть, поверьте.

Снежинки мельтешат, как маленькие дети,
Певучая метель – заботливая мать,
Высокий небосвод – отец в лихом берете
Из белых облаков, он просит принимать

Младенцев мудрый лес, и тот, подставив ветки,
Пока поёт метель про баюшки-баю,
Умело и легко выкладывает деток,
А папа в небесах кричит: «Я вас люблю!».

Снежинки, услыхав, совсем развеселились:
Когда в семье любовь – и детям благодать.
Сестричек – миллион, неслыханная милость,
И все они наверх восторженно глядят:

Неужто мы и впрямь из неба звонкой дали
Явились в этот мир, таинственно немой?
Танцуют меж стволов, и чёрные печали
Скрываются шутя за белой пеленой.

За нежною фатой, за лёгкой пелериной,
За тихим светом их небесно-чистых тел…
Затейливый узор выводят балерины,
И ласково поёт усталая метель.

Шестерёнки снежинок сцепились,
Как задорный живой механизм.
Соревнуясь в отваге и силе,
Друг за дружку покрепче схватились,
И ребячьим снежком унеслись
К соснам вверх – и стремительно вниз.

А потом белоснежная стая
Собралась поводить хоровод,
Три шара белоснежных катались,
С каждым кругом, смеясь, разрастались.
И застыл изумлённо народ:
Снеговик из снежинок идёт!

И конечно, большая морковка
Превратилась в оранжевый нос,
А две шишки сосновые ловко,
Проявив чудеса и сноровку,
Над морковкою встали в раскос,
Посмотрев широко и всерьёз!

Но когда кружевные созданья
На глазах изумлённых ребят
Превратились в ажурные зданья,
Зимний зодчий устал от стараний
И устроил на небе разлад:
Мир покрыл пеленой снегопад.

Воет ветер протяжно, печально,
Задувая все детские тайны,
И снежинки, набегавшись, спят.

Зимою мечтаем о лете,
Как будто мы малые дети,
Скучаем по синему цвету,
По ласковой глади озёр.
Мечтаем о любящем море,
Смывающем слёзы и горе,
О вечно пьянящем просторе,
О пальмах, чарующих взор.

Блаженно мечтая о юге
В час белой метели и вьюги,
Мы помним о радостном луге,
О тысяче красок и форм.
А знай, что мороз будет вечным, —
Уже не могли бы беспечно
Пред ликом зимы бесконечной
Терпеть ледяной этот шторм.

Зимою мечтаем о мае,
Как грешник тоскует о рае,
Как плачет младенец по маме,
Как грезит моряк о земле.
Когда наконец-то причалим,
Мы, глядя в цветущие дали,
Не вспомним о белом начале,
Что делало душу взрослей.

Ломаются хрупкие ветки,
Буран беспощадный и цепкий
Бросает в лицо наше метко
Колючую снежную рать,
Нас делая чуточку твёрже,
Наждачкой царапая кожу,
И сердце шлифуя нам тоже,
Тепло научив выбирать.

И то, считай, удача – постелена солома
Для матери Марии в хлеву среди волов.
Так скромно и так просто: уж точно не в хоромах
Приходит на планету вселенская любовь.

Осёл согреет ножку – тут ни тепла, ни света,
И нету колыбели – хоть ясельки нашлись,
Но как же совершенна для нас картина эта,
И как же драгоценна в руках Марии жизнь!

А путь уже начертан, копьё поставит точку,
И боль за сына будет у матери в глазах.
Ну а пока – пещера, и свод её так прочен,
И счастлива Мария с младенцем на руках.

Вселенная притихла, звезда над Вифлеемом
Дорогу освещает провидящим волхвам
И робкий свет бросает через ворота хлева
Туда, где спит ребёнок, как будто это храм.

Хрустальной люстрою на солнце
Зажглась берёза поутру,
И прыгают огни в оконце,
Как радостные кенгуру.

Ну что же вы, располагайтесь,
Вот вам и кресло, и кровать,
Но гости, весело толкаясь,
По чашкам начали скакать.

И показалось, что услышал
Я лёгкий, чистый перезвон,
А за окном, немного выше,
Берёза откликалась в тон,

Звучала в терцию осина,
И гармоничный благовест,
Разбив стекло воздушной сини,
Проник на сотни вёрст окрест.

И льдинки радостно звенели
В раздутых пышно облаках,
И трубы ангельские пели
Светло и нежно в небесах.

Над пробудившейся планетой
Всему живому в унисон
Гудят колокола рассвета
Со всех немыслимых сторон.