Алексей Смехов - Третья сила

Забывают вторых, потому что на первых – все шишки,
И лавровый венец, и терновый – уже всё равно.
В перекрестье прицела бегущим не будет затишья:
Первачи полегли, и их кости истлели давно.

А вторых укоряют, что едут на чьих-то закорках,
Не поют – подпевают звенящей высокой струне,
Что их крест не тяжёл, а их хлеб не такой уж и горький:
И без них обошлись бы, и справились сами вполне.

Им остаться в веках невысокие выпали шансы:
Люди помнят того, кто возглавил великий поход.
Но когда бы копьё господину не нёс Санча-Панса,
Не побил бы врагов непрактичный смешной Дон-Кихот.

А без Ватсона сам Шерлок Холмс был бы нам неизвестен,
Как без Петьки Чапай не острит и обиженно тих —
Лишь в дуэте с простым гений выглядит так интересно.
Величаю вторых – не получится первых без них.

Без жены, вдохновившей мужчину на тяжкую битву,
И без матери, сыну несущей горячий обед —
Первачи не сильны, только с их благодатной молитвой
Они могут добиться своих грандиозных побед.

Я бы в школьных учебниках новые выписал ритмы —
Ведь без скромных вторых и героев-то, в сущности, нет.

Не верь – не остаёмся мы одни,
И если накрывают злые тучи,
Всегда есть тот, кто ближе всей родни,
С кем не бывает тягостно и скучно.

Приятнее, чем самый лучший кот,
Надёжнее, чем все друзья-подруги.
Вернусь домой – уже меня там ждёт,
А выйду – он за мной в мороз и вьюгу.

Весной ласкает лёгким ветерком
И жмёт ладонь осенней лапой клёна,
И понимающе молчит. Он мне знаком
Давным-давно, с рождения, с пелёнок.

Он рядом ночью, рядом в свете дня,
Но в час, когда бороться сил не стало,
Следы пропали справа от меня,
И я ему промолвил сквозь усталость:

– Куда исчез ты в самый трудный миг?
Ведь обещал, что будешь мне подмогой.
И прямо в сердце голос мне проник:
– Не чувствуешь? Ты на руках у Бога.

Несу тебя и тяготы твои,
Доверься и не думай о печалях.
Когда, окрепнув, сможешь сам идти —
Я снова рядом встану, как в начале.

Ты никогда не будешь одинок,
Пока в твоём сознании есть Бог.

Весной она на свет родилась,
Всё лето девушкой рядилась,
Всю осень женщиной блистала,
Зимой – старушкой дряхлой стала.
Снежком скрипит, метелью воет,
Трясёт седыми волосами
И белой вьюгой кружит в поле,
Морозом щёк моих касаясь.
Прошу её: пройди сторонкой,
Пугает твой пушистый саван —
Она, смеясь, вскочила в сани,
И к марту вновь уже девчонка.
Щебечет, полная огня:
Что, милый, не узнал меня?

У весны зелёный шарф
И цветные гетры:
Это значит, мальчик Март
Достаёт мольберты.

Он рисует голубым
Небо над лугами,
Солнце – рыжим, снег – седым,
В синеватой гамме.

Посвящает свой досуг
Акварелям нежным:
Капнет зеленью в лесу,
И цветёт подснежник.

Где положит свой мазок,
Радостный и сочный, —
К небу тянется росток,
Набухают почки.

Нет для творчества границ:
Март берёт фломастер,
И рисует стаи птиц,
Что поют про счастье.

Про весёлый детский взгляд,
Про любовь и ласку:
Юный живописец Март
Щедро дарит сказку.

Есть в палитре все цвета,
Значит, есть и праздник —
Можно в краешек холста
И меня, проказник?

Весна ворвалась в мир девчонкой,
Рассыпалась капелью звонкой,
Где наступала тёплой ножкой —
В снегу протаяли дорожки.

Обнажена и неприглядна —
Весна ткала себе наряды,
И вот уж девушкой желанной
Прошлась в цветочном сарафане.

Но только в мае, нарядившись
В фату из белоснежной вишни,
Себя почувствовала дамой,
В делах любви весьма упрямой.

Её характер переменчив —
Всё, как и водится у женщин.
Трясёт зелёными кудрями —
И что-то делается с нами.

В кошачьей школе беру уроки «ловить мышей»,
У птиц полёту над облаками с утра учусь.
Я нужный навык собрать пытаюсь у всех существ,
И нет преграды, что мне была бы не по плечу.

Могу, как щука, свою добычу прижать ко дну,
Могу, как заяц, лису увидев, сбежать в кусты,
И я, как лебедь, хотел бы вечно любить одну,
И, словно ёжик, не возвращаться домой пустым.

Подобно волку, учусь быть верным своей семье,
Как лев – отважным, как филин – мудрым за кожей век,
Но захотелось одну загадку распутать мне:
Что мог бы сделать я в этом мире как человек.

Чего не может ни тигр, ни голубь, ни сам орёл,
Что недоступно слону-гиганту и муравью —
А за окошком бутон тюльпана с утра расцвёл.
Пишу сонеты и, сад рисуя, в душе пою.

Живя по чуждому порядку,
Где я лишь винтик, сам не свой,
Привычно воду лью на грядку
С сезонной лакомой травой.

Среди волнений скоротечных
Забыл про яблоневый сад,
Где тянутся деревья в вечность
Раздумчиво и не спеша.

Когда-нибудь придёт старушка,
Под капюшоном – взгляд пустой,
И всю клубнику и петрушку
Сметёт безжалостной косой.

Лишь яблоню она не тронет:
Не вхожа смерть на небеса.
Смотрю на грядку, вновь на кроны —
И разбегаются глаза.

Как сохранить и то, и это,
Земное с вечным сочетать?
И вспомнились слова поэта:
Иди, возделывай свой сад.

Протыкаем небо иглой надежды
И сшиваем край его с горизонтом.
Только рвётся ткань, и тогда небрежно
Синий плащ меняем на красно-жёлтый.

Словно шёлк, струится огонь заката,
А с изнанки – тьма и нашиты звёзды.
Облака повылезли белой ватой,
Чёрный бархат ночи пошёл нахлёстом.

Ну а мы – портные и шьём по мерке
Каждый свой отдельный кусок пространства,
Если мир наш плох – то и солнце меркнет,
Если вдруг хорош – то планеты в танце.

Хоть узор на ткани у всех похожий —
Лунный серпик, дом и чужие страны —
Только не выходит одно и то же:
Плащ легко испортить большим карманом.

Наползают выкройки друг на друга —
Кто-то шьёт красиво, другой – не очень,
Главный мастер наш – золотые руки —
Наблюдает строго, наверно, хочет,