Алексей Смехов - Третья сила

Сын Посейдона и Горгоны,
Дитя морских могучих тел,
Едва родившись, без разгона
Стрелою в небо полетел.

Его трепал по холке Пушкин,
Есенин гриву заплетал,
Был Пастернака другом лучшим,
А мне сказал: «Уйди, нахал!»

Не отстаю, вослед таскаюсь,
Поймать пытаюсь ритм подков.
Заржал Пегас под облаками,
Махнул крылом и был таков!

Питер спит под тоненькой накидкой —
Видно, он свои простуды лечит
Белой шалью, обхватившей гибко
Невских крыш натруженные плечи.

В чисто накрахмаленной постели
Сон ему загадочный приснился:
В нём он стал под пение метелей
В белое одетым юным принцем.

Спят атланты в шапочках пуховых,
Спят дворцы в торжественных ливреях,
Спит собор в искристой ризе новой,
В белых платьях липы спят в аллеях.

Слишком долго, хмур и неприветлив,
Питер ждал с небес невинной ласки,
Но сегодня утром стал он светлым,
Как в конце старинной доброй сказки.

Душа поёт по собственным законам —
Юрист не знает, чем она жива.
И не помогут веские резоны,
Казённые и скучные слова,
Чтоб струны сердца тихо отвечали,
То радостью, то болью и печалью.

Везде как стены – жёсткие запреты,
Чтоб кто-нибудь не вздумал улететь,
Вот только души этим не задеты —
Их тянет сладкий пряник, а не плеть.
В иных мирах парят они привольно,
Как птицы над высокой колокольней.

Рисует в тесной комнате художник
Картину с парусами вдалеке,
Поэт, случайно вышедший под дождик,
Слагает стих о солнце и песке,
И хочет музыкант, расставив ноты,
Сыграть мотив орлиного полёта.

Закон прекрасно знает про нельзя —
Искусство, в запредельности скользя,
Исследует границы, где возможно,
А это всё прекрасно, зыбко, сложно —
Не разделить на строгие «да», «нет»
Мерцающий волшебный божий свет.

Когда, скорлупки растолкав,
Рождается скворчонок
И над ближайшим озерцом
Готовится в полёт, —
Не понимает он пока,
В тени огромных ёлок,
Что небо – новое яйцо,
И нужно белый свод

Пронзать с восхода до зари
Весёлой звонкой песней,
Клевать ночами зёрна звёзд,
Выискивая брешь,
Чтоб как-то утром, воспарив,
Нечаянно воскреснуть
В иных мирах, средь новых гнёзд,
Где ветер прян и свеж.

А там опять стремиться ввысь
И раздвигать границы,
И клювом радостно стучать
В сияющую твердь —
Разбив, на волю унестись,
Чтоб снова возродиться
Весной, в начале всех начал,
Забыв про слово «смерть».

Её ведь нет – лишь тень яйца,
И песни в небе без конца.

Запоздалое зимнее утро,
Солнце вышло на красный порог —
Подсветив облака перламутром,
Ставит ногу в небесный чертог.

Как король, преисполненный властью,
Величаво и плавно идёт.
Тучи держатся подобострастно,
Суетлив их стремительный лёт.

Заслоняют широкие спины
Золотое лицо короля,
И тоскует, ни в чём не повинна,
Без монаршей улыбки земля.

А придворные царское злато
Разменяли, лихие нутром,
И швыряют нам жалкую плату,
Покрывая поля серебром.

Прости меня – и я тебя прощаю:
Не радуют ни завтрак, ни восход,
Пока внутри, как червячок печальный,
Обида затаённая живет.

Христос не помнил зла своим убийцам —
Неужто нам, целёхоньким с утра,
В костюмы судей следует рядиться —
Уж лучше в перья лёгкие добра.

Чтоб не стесняла мантия движений,
Не жёг руки судейский молоток,
И мы могли легко и вдохновенно
Скакать по жизни, как скворцы: прыг-скок.

Взлетать на ветку, пёрышки разгладив,
Устраивать концерты для подруг,
Пока судья стучит, как строгий дятел,
Своё неоспоримое тук-тук.

Как скучно обличать нетерпеливо,
Иметь прямой, как лезвие, язык —
Прощаю всех, чтоб воробьём счастливым
Пропеть: «Я вас люблю – чирик-чирик!»

Душа моя скорбит смертельно.
Не спите, бодрствуйте со мной
Под Гефсиманской стылой сенью,
Такой давящей и немой.

Сомнения слетают роем,
И странно холодно в груди.
Пытаюсь сердце я настроить
На испытанья впереди.

Листы деревьев, словно бритвы,
Несут предчувствие креста,
А сад вокруг – как поле битвы,
И за любовь я должен встать.

Друзья мои, побудьте рядом
Среди безжалостных олив.
Прошу как высшую награду —
Молитесь, душу укрепив.

Хочу последний раз согреться
Теплом горящих ваших глаз.
Ах, как щемит сегодня сердце,
Тоска какая разлилась!

Мой Авва, ты – владыка жизни.
Я знаю миссию свою.
Но выслушай без укоризны:
Любимый Отче, я молю —

Страдания и смерти чашу
Сегодня мимо пронеси.
Я не готов, Отец, мне страшно,
Хотя прости меня. Прости.

Тобой начертана дорога
Моей судьбы сквозь времена,
Чтоб шли за мной в объятья Бога
Все те, на ком лежит вина

Непослушания Адама.
Последней ночью не до снов.
Вернусь к Петру и Иоанну,
Мне так нужна сейчас любовь

Апостолов – огонь молитвы
Растопит ночи немоту.
Но спят они. Должно быть, битву
Один со смертью я веду.

На горестном пути к Голгофе
Кто отречётся, кто предаст.
Вот факелы идут. Готовьтесь,
Друзья, пробил разлуки час.

От губ предательских Иуды,
От блеска шлемов и щитов
Я не укроюсь. Эти люди
Не ведают. А я – готов.

Между папой и мамой – ребёнок.
Он не знает, где чья сторона.
Нас ручонками ищет спросонок:
Победит третья сила. Одна.

Проникает в просветы и паузы
Третья сила меж чёрным и белым.
Разве можно ребёнку указывать
Только право любить или лево?!

Летний дождь сблизил землю и небо,
И они разыгрались, шутя.
Породила короткая нежность
Семицветный мосток – их дитя.

Мягкий мох под камнями огромными,
Пенье птицы над сумраком леса,
Солнца луч меж ветвистыми кронами —
Третья сила в суровых процессах.

Две стихии воюют друг с другом,
Но их битва глупа и смешна:
Верх одержит не чья-то натуга —
Третья сила. Любовь. Тишина.