Алексей Смехов - Третья сила

Раздался бомбы свист противный —
Полуторка взлетела в воздух…
Медсёстры плакали надрывно,
И слёзы сыпались, как гроздья.

«Добрался всё-таки до рая!» —
Пробормотал хирург сердито.
Швыряет смерть, не разбирая,
Счастливчиков в ряды убитых.

Мать похоронку дочитала,
Глаза отчаяньем пролились:
Любовь не отразила стали.
Война не знает слова «милость»,

Ей недоступно состраданье,
Поступков людям не разведать —
Одно лишь точно: страшной данью
Была оплачена победа.

Когда под утро сгорают звёзды,
Как будто зодчий сметает пыль,
Их свет на травы летит и россыпь
Ложится каплями на ковыль.
Ни звук, ни шорох не тронет душу,
Лишь еле слышно растёт цветок,
Что было тайным – спешит наружу,
Впитав прохладной росы глоток.

Без тяжких скрипов и без усилий
Планета крутится на оси,
Ночной цвет неба меняет синий,
Бутон закрытый готов цвести.
Из нежных почек выходят листья,
На месте завязи светит плод,
И бок зелёный под солнца кистью
Нальётся красным уже вот-вот.

Большое чудо по белу свету
Ступает тихо то здесь, то там.
Растут деревья, взрослеют дети
Без громогласных «та-да-да-там!»
И одуванчик головкой нежной
Легко взрывает сухой асфальт.
Чудес не слышно, но их безбрежность —
Необъяснимый, но точный факт!

Мы завтра свой путь продолжим навстречу туманным далям,
Под дудочку крысолова, размеренный скрип седла,
Старинную сказку вспомним, вдохнём зверобой и ягель,
Поймём, что не зря дорога нас в сумрачный лес вела.

Настигнет холодный вечер в конце неприметной тропки.
Усталых коней стреножим и кружки сполна нальём.
Глаза в темноте – не шутка, но сказочник – не из робких,
Фантазией мрак развеет, пропев нам о дне былом.

И песен до света хватит, и хватит чудных историй,
Где есть и любовь, и битвы, и шёпот заморских трав,
Мерцая над чёрной чащей, луна неустанно вторит,
Что как бы там жизнь ни вышла, но тот кто добрее – прав.

А те, кто парят над миром, – назавтра уходят в штопор,
И рвётся душа от боли, кидаясь за ними вслед,
Но сказка волшебной нитью умеет печали штопать,
И новые ждут дороги, и новых миров рассвет.

Когда под покровом ночи нагрянет крылатый ящер,
Шипастым хвостом нацелясь разбить наш непрочный дом,
Достанем стихи из ножен, как меч в темноте горящий,
И сказка щитом послужит от древнего зла кругом.

Бежим, как будто два вольных ветра,
Рука в руке,
Небесный купол, прозрачно светел,
Дрожит в реке.

Вода, как зеркало, серебрится,
К себе влечёт.
Мы, отражаясь, теряем лица
И вот ещё —

Я вместо рук обретаю крылья,
А вместо ног —
Две птичьих лапки несутся в пыльной
Кайме дорог.

А у тебя вместо гладкой кожи —
Чешуйки звёзд,
Летит, на серпик луны похожий,
Изящный хвост.

И ты ныряешь, а я взлетаю
На всём бегу.
И две фигурки тихонько тают
На берегу.

Они всё дальше, а нам всё ярче
Горит июнь,
И я не знаю, кто настоящий, —
Мой сокол юн.

И рыбка резво по волнам мчится —
Совсем малёк.
И наше солнце теплом лучится,
И долог срок.

Солнце августа всё ещё грозно
Прожигает лучами насквозь,
А ночами далёкие звёзды
Проступают глазами стрекоз.

Излучая нездешнее пламя
На исходе горячего дня,
Овевают своими крылами
И печально о чём-то звенят.

Не сожгут, никого не согреют
Эти жители звёздных полей,
И созвездие Лебедя реет
Ближе к осени всё тяжелей.

Меньше птичьего гомона в рощах,
Холоднее под утро роса,
Темнота затвердела, и проще
Белой птице парить в небесах.

А сады тяжелеют плодами
И на ветках, как звёзды, висят
Сотни яблок, но не опадают —
Лишь когда в небесах звездопад

Их томительно тянет сорваться
И на тёплую землю слететь.
Лето в быстром космическом вальсе
Устремилось в последнюю треть.

Бледно-жёлтый свет луны лился на поляны
И в окно твоё смотрел, и скользил по стану,
Мягко шею обнимал, нежно гладил очи —
Мне бы месяцем побыть этой ясной ночью.

Расскажу про млечный дым, про шальные звёзды
И, серебряным лучом рассекая воздух,
В ухо девичье шепну про галактик стаи.
Хочешь, я тебе одну из ковша достану?

Хочешь, тучи разгоню, просочусь в оконце,
Жаром душу опалю, как ночное солнце?
Или лунным ветерком волосы приглажу…
Улыбнёшься ты с утра и не вспомнишь даже,

Как горел всю ночь без сна месяц в изголовье —
Может, этот мягкий свет и зовут любовью?

Хотела ты, чтоб стал я как родник —
Кристально чистым, заповедным, звонким.
Всё получилось в лучшем виде, только
На жарком летнем солнце я поник.

Но вдруг услышал: «Будь же как ручей —
Игривым, и стремительным, и страстным!»
Я стал ручьём, и было б всё прекрасно,
Но высох я, оставшись без дождей.

И ты сказала: «Становись рекой —
Широкой, необузданной и сильной!»
И воды заструились изобильно,
И к морю оказался я влеком.

Ты восхитилась: «Будь навеки морем —
Безбрежным, неохватным, штормовым…»
Вот только оказалось, что живым
Остаться трудно в пляшущем просторе.

За горизонтом исчезают лица,
Нет ориентиров и потерян курс,
Воды солёной неприятен вкус.
«Ты б мог в родник обратно возвратиться?

Стать снова пресным, маленьким и чистым,
Едва заметной струйкой из земли?»
Но плавают киты и корабли
В бескрайнем океане чувств и мыслей.

Мягко укрыл дороги
Пёстрый ковёр листвы.
Время подбить итоги:
Всё сочтено, увы.

Тем, кто весной родился —
Осенью увядать.
В этом к уставшим – милость,
Тихая благодать.

Голые стонут ветки —
Плача их не жалей.
Будет весенний ветер
Ласково дуть с полей.

Будет трава на поле
Шёлкова и юна.
С гулом помчатся пчелы,
Выпьют цветы до дна.

Только вот дуб зелёный,
С птицами в голове,
Вспомнит ли свежей кроной
Жёлто-багряный свет?