Алексей Смехов - Третья сила

Перезрелою малиной
Ты меня кормила с рук,
И смотрел на нас невинно
Дружелюбный солнца круг.

Но внезапно замер ветер,
Дрозд на веточке уснул.
Мы с тобой одни на свете
В неподвижности минут.

Как легко мне снова вспомнить
Этот бесконечный миг.
Всё застыло, даже волны,
Ради нас с тобой двоих.

Делим ягоду малины
В поцелуе пополам.
Сладко, медленно и длинно
Подчинялось время нам!

В изумрудной траве мы глотали медовые росы,
Наслаждались зарёй и друг в друге искали зарю,
А когда приходил час заката, мы звёздную россыпь
Запускали в наш сад светляками на чёрном ветру.

В ярких всполохах нежности, в промельках быстрых объятий
Я отыскивал Млечный, к блаженству проложенный путь
И, как облако бурей, сдувал с тебя лёгкое платье,
Чтоб увидеть два плавных холма – белоснежную грудь.

Нас и месяц тревожить не смел, и луч солнца не падал,
Лишь в глазах твоих – чёрные дыры, влекущие свет.
Ты взорвёшься сверхновой и космос подарит в награду
Неразлучных двойняшек, как парочку шустрых комет.

И они полетят по вселенной на новых орбитах,
Каждый в небе найдёт свою пару – другую звезду,
И вернутся когда-нибудь к нам, поседевшим, забытым,
И пять маленьких спутников вместе с собой приведут.

А пока я срываю созвездий поспевшие гроздья,
И дарю их тебе в жёлтом блюдце налитой Луны —
Этот мир чудаком и мечтателем сказочно создан,
И полны небеса, и с тобой мы друг другом полны.

Рисуя облик твой в воображенье,
Я не могу припомнить все черты:
Теряются улыбка и движенье,
Не помогает воли напряженье
Создать реальный образ из мечты.

Но я доволен зыбким силуэтом,
Хоть есть незавершённость, – что с того,
Щемит в груди от песни недопетой,
И в книгах недосказанность сюжета
Тревожит разум более всего.

Мне нравится непостижимость тайны,
Мерцающей, как в речке лунный свет,
Твой облик, то весёлый, то печальный,
То близкий, то неизмеримо дальний,
Ценнее, чем подробнейший портрет.

Картину пишет внутренний художник,
То здесь, то там кладёт на холст мазок.
Быть реалистом вовсе он не должен,
Глядит в минувшее сквозь серый дождик,
Пытаясь жадно насмотреться впрок.

Но, если б получилось окунуться
В машине времени в тот незабвенный год
И молодость вручили мне на блюдце, —
От чётких линий предпочту вернуться
К игре теней, где только «недо» ждёт.

Где тёмное могу замазать белым,
Где овладел я ретушью вполне…
Быть молодым – опаснейшее дело,
Я был фотограф – быстрый, неумелый,
Не мог раскрасить жизнь на полотне.

Нас холодильник примиряет
Покруче, чем иных – постель,
Когда в три ночи замечаем
В руках друг друга фрикадель.

Вы скажете, неромантично?
Поверьте на слово, друзья:
Кастрюльки звякают, как птички,
Порою слаще соловья.

Поют для нас виолончели,
Звезда стучится в окоём,
А виноваты – фрикадели,
Что съелись весело вдвоём.

И дворник шаркает метлою
Вокруг смеющихся берёз,
И я люблю тебя, не скрою,
У холодильника до слёз!

Ёж спешил в свою нору,
Но свалился с горки вдруг
Ввечеру.
Раскатилась возле пня
Клюква, что искал полдня —
Не поднять.
Зря тащил всё на спине,
Думает: обидно мне —
Скоро снег.
Упустил синицу ёж,
Что ж поделать, невтерпёж —
Не вернёшь.
А когда от слёз охрип,
Он случайно лапкой сшиб
Белый гриб.
И услышал в тот же миг
Журавлиный звонкий крик —
Курлык.
Глупо думать про запас:
Лес заботится о нас —
Сейчас!

Решил однажды муравей
Поставить опыты со словом:
Сказал, что видел, как в траве
Комар тащил рога коровы,

А жук, легко подняв быка
Своими мощными усами,
Швырнул его за облака,
И бык пожаловался маме.

В лесу жить стало веселей:
Весь мир – большое представленье,
Вот только начал муравей
Скрывать по дружбе преступленья.

Мол, не лиса крала цыплят,
А волк повадился в курятник,
Чтоб прямо с жёрдочки цеплять
И в пасть свою метать на завтрак.

Но тут как раз пришёл медведь,
И наступил на муравьишку,
Тот начал жалобно сипеть:
Попасть под гору – это слишком.

А волк, обиженный лгуном,
Смеясь, подмигивал букашке:
Соври, что стукнуло пером, —
Глядишь, не будет так уж тяжко.

Легко обманывать чужих,
Но под медвежьей грозной лапой
Иначе видится вся жизнь,
И бедный муравей заплакал.

С тех пор он стал весьма правдив,
Но, если вытерпеть нет мочи,
То пишет сказки, подсветив
Цветком Луны глухие ночи.

Розовый слон, в ярко-жёлтый горошек
Ходит повсюду, но виден лишь мне.
Взрослые всё изучают дотошно,
Но почему-то слонов этих – нет.

Хоботом вертит, и машет ушами,
И вперевалку пускается в пляс.
Что бы про серость слона не внушали, —
Я не поверю в ваш скучный рассказ!

Слон выступает степенно и важно,
Как же гулять нам вдвоём хорошо!
Можно забраться на спину отважно,
Хоть я ребёнок, но слон мой – большой!

Нет, я не выдумал, он настоящий —
Выше машин и чуть ниже домов.
Кто-то тихонечко скажет: мой мальчик,
Нету в природе в горошек слонов.

Просто не видели – так и скажите,
Я эту тайну без вас разузнал:
Розовый слон – уважаемый житель
В царстве, где звери сбежали из сна!

Крот залез в нору Мыша,
Своровал зерна ушат
И грибы,
Сыра несколько кругов,
Хлеба семьдесят кусков.
Как тут быть?

Пили чай ещё вчера,
Коротали вечера
С камельком.
А сегодня старый друг
Со вкусняшками сундук
Взял тайком.

Мыш кричал:
– С каких же пор,
Мой сосед – коварный вор?
Не пойму!
Кто ворует у мышат,
Тех вообще нельзя прощать.
Никому.

Проливал потоки слёз,
Вытирал листочком нос
И молчал.
Нелегко пришлось друзьям:
Хохотать при нем нельзя —
Лишь печаль.

Но однажды мудрый Ёж
Так сказал Мышу:
– И всё ж
Не сердись.
Ты прощаешь для себя,
Чтоб по-прежнему любя,
Видеть жизнь.