Алексей Смехов - Третья сила

Но всё останется в мечтах:
Не станем бегать мы в метель,
Поняв, что пыл уже угас,
Не вспомним наших обещаний.
Ведь сделать самый первый шаг,
Покинуть тёплую постель —
Возможно именно сейчас,
Без круглых дат и ожиданий —

Хотя бы, выйдя в зимний парк,
Украсить шариками ель,
И Дед Мороз на этот раз
Исполнит наших три желанья!

Заметали след метели
И сугроб до неба рос,
Свет сочился еле-еле,
А в далёком Вифлееме
В эту ночь пришел Христос.

И на маленькой планете
Сразу сделалось теплей,
Словно бы дохнуло летом,
Нежной музыкой и светом
От заснеженных дверей.

Мать младенца обнимала
И печалилась слегка,
Укрывала одеялом.
Ей казалось: жизни мало,
Чтоб сыночка приласкать.

Бык согреть его пытался,
Серый козлик невзначай
Пятки розовой касался,
Даже ослик постарался:
Колыбель Христа качал.

Потому что мягким светом
Заполняла утлый кров,
Вифлеем и всю планету
Нежно, тихо, незаметно
Безграничная любовь.

Все ёлки и блестящие шары,
Игрушки, мандарины, конфетти,
Все блёстки разноцветной мишуры,
Хлопушек треск, летящий серпантин,

Все чистые желания детей,
Рождественских подарков сладкий вкус,
Всю радость и надежду для людей
Принёс когда-то маленький Исус.

И если вдруг представить лишь на миг,
Что не родился или не воскрес,
То был бы этот день скучнейше тих,
И очень не хватало бы чудес!

В холодеющем просторе
За окном дремучий лес.
Там деревья чёрным морем
Бьются в дом, как в волнорез.

Там всё сумрачно-угрюмо,
Там мороз и цепкий мрак,
И стучатся ветки грубо,
Словно пьяницы в кабак.

Люстра гонит прочь печали,
Чай с малиною готов,
Телевизор заглушает
Вой протяжный из кустов.

Но когда бродяга ветер
Зацепил плечом сосну —
Разорвала где-то ветка
С лёту ниточку одну,

По которой ток весёлый
Проникал в уютный дом,
И погас, застыл посёлок,
В неустройстве ледяном.

А густая темень быстро
Стала течь со всех щелей
В дом, как в полую канистру,
Ветер ахал: «Лей же, лей!»

Зажигаю хрупкой спичкой
Одинокую свечу.
Давит сумрак с непривычки,
Зябко ёжусь и молчу.

Под щемящий шелест ветра
Мысли входят не спеша,
Что простая свечка эта —
В сущности, моя душа.

Скачут тени, свет неярок,
Это внутренний мой свет —
Жалкий маленький огарок —
Что ж с того, другого нет.

Ночь минует, день настанет,
Солнце хлынет в дом, лучась —
Лишь во время испытаний
Зажигается свеча.

Лишь во время неурядиц
Замечаю свет внутри,
Хорошо. В таком раскладе —
Ветер, дуй, свеча, гори!

Когда же сквозь тучи пробьётся
Хоть малый птенец золотой
От ясного сокола солнца,
Парящего над головой,

Чтоб стало тепло и уютно
Кувшинкам в уснувшем пруду
И пели скворцы поминутно
О счастье в весеннем саду?

Нам так не хватает горячих
Объятий небес в хмурый двор
И рыжей медали удачи
Для вылезших к свету из нор.

Просыпьте лучистую нежность
На скатерть холодных полей —
И листья расправит подснежник,
И мы затоскуем острей

О жёлтом фрегате в безбрежной
Лазури небесных морей.

А лес так свеж и так прозрачен,
Промыт до веточки насквозь,
Как будто в этом настоящем
И не было осенних слез.

Как будто только что родиться
Всем довелось: забыв слова,
Молчат нахохленные птицы,
И тихо дремлют дерева.

Но говорят: «Агу – я тут» —
На каждый обогревший лучик,
И солнце – папа самый лучший —
Кладёт младенчиков на грудь.

А из сосков налитых туч
Текут живительные струи,
И лес по капельке, ликуя,
Их пьёт и пьёт, ведь он живуч!

И подрастая час от часу,
Он быстро набирает стать,
И начинает лопотать —
Пока с запинками, не сразу.

Но с каждым днём все громче шелест
Болтливой радостной листвы,
Жужжат на сладкое нацелясь
Жуки и пчёлы средь травы.

И неуступчивый подросток
На завтрак чистые пьёт росы,
Салфеткой ветра сушит губы,
И всем показывает удаль,

Достав почти до облаков,
Он, юношей зеленоглазым,
Впервые чувствует любовь,
И всё в нем закипает разом.

Лес дарит первые цветы
Охапками, горстями, грудой.
Ковры прекрасные плести
Он быстро учится – он любит.

И звонким голосом ручьёв,
И пением рассветной птицы
Он постоянно про любовь
Твердит, и не наговориться.

И этот гомон, свист, задор,
Чижей заливистые вирши
Опять закончатся гнездом
Под крепкой шелестящей крышей.

Его накрыло артобстрелом —
Издалека лишь видел фрицев,
В окопчик мина залетела —
И кровь горячая дымится.

А был для матери опорой —
Всю жизнь сыночку отдавала.
Солдатский путь прошёл он споро
И сделал для победы мало,

Провоевав всего неделю
В свои шальные восемнадцать…
Он так мечтал о жарком деле,
Но довелось с землёй обняться.

Случилось всё нелепо, глупо,
И есть ли толк от этой смерти?
Но шепчут рядом чьи-то губы:
«Я вытащу, браток, дотерпишь!»

И руки сильные медбрата
Его тащили в плащ-палатке.
Белели стены медсанбата,
Хирург, шатавшийся с устатку,

Сказал, осколки вынимая:
«Легли впритирку рядом с сердцем —
Не дотянул чуток до рая,
Сумел ты, парень, отвертеться.

Отныне жить обязан долго…» —
К нему неслось, как через вату.
А он припомнил дом на Волге,
Когда мальчонкой, не солдатом,

Лежал под солнцем в огороде
И слушал с неба птичьи трели,
Гудели низко пароходы,
Не кровью пахло, а сиренью…

Пять долгих месяцев медсёстры
Его от смерти отводили.
Весёлый, синеглазый, рослый —
Нельзя ж такому лечь в могилу.

И вот залатанный, счастливый
Врачей он обнял на прощанье.
Гудел шофер нетерпеливый —
Солдат писать всем обещался.

Успеть на фронт до ночи надо.
Запрыгнул в кузов, чуть отъехал —
Вдруг в небе юнкерсов армада…
И сразу стало не до смеха: