Александр Ярославский - Бессмертие

Небо – ситный калач,
А звезды – изюминок точки,
Вот вместе с ними луной запекли таракана,
В синей пекарне тепло
После выпечки жаркой дневной
Здесь на земле не видать пекарей,
Что муку замесили.
Главный пекарь – сам Бог-Саваоф
– Примеряет он черный передник,
Что бы закрыть от людей
Заоблачных высей пекарню
Только все же повсюду
Юркие, хитрые люди
В ночи дыру провертели
И смотрят прожектора глазом.
Люди, давайте, отхватим у Бога
Свеже-испеченный ситный
С рассыпчатым звездным изюмом!
Будет тогда предовольно
На всю нашу нищую братью,
Эй, голытьба, собирайтесь
На штурм поднебесной пекарни!!!

Мрак замел хвостом крысиным
Холм и небо и овраг…
Брызнем в дали керосином,
Что б огонь вился как флаг!
Эта ночь, – как черный клейстер,
Серых душ качнем качель!
– Поджигатель, как брандмейстер,
Закричит на каланче…
Встаньте воры, киньте норы!
– Больше нет оплывших свеч!
Вот луна, – как желтый ворон…
– Это небо нужно сжечь!
Ждать и дохнуть – нестерпимо,
Лучше – пламя в лунный пуп!
Раззожем надзвездный примус,
Что б расплавить млечный путь!
Всех – из чортовой геенны
И из райских глупых дыр
Поджигатели вселенной
Всех зовут на вкусный пир!
Жить в потемках всем навозно,
Суета для всех – урон
– Так скорей же чортов космос
Подожжем со всех сторон!

Люди по улицам ходят
Чинно, солидно и важно, –
Иные бегут суетливо,
Как муравьи по песку,
Если взлететь над столицей
На «Авро» на тысячу метров,
Вовсе тогда не увидишь
Сверху ни тех, ни других.
Только дома, как игрушки,
Прижмутся друг к другу так плотно,
Что даже их еле видно
В квадратиках шахматных улиц..
Если же в бак накачают побольше бензина,
Можно набрать высоту –
И внизу улыбнется сплошное,
Точно урок географии,
В гимназии, где двойки боишься!
Город покажется планом
И картою с крупным масштабом…
Как это странно, что здесь вот
На карте, похожей на ту, что висела
В гимназии, в актовом зале,
И на которой так трудно
Найти и Житомир, и Рио-Жанейро,
Есть и тот дом, где живут мои близкие люди,
Есть и квартал, где любимая мною живет
Как это странно,
Что стоит нажать рукоятку, –
И распадается карта–
И город я вижу родной.
Может быть также и вечность –
Громадная синяя карта
Станет родной и живой,
Если ближе мы к ней подойдем?!

Про блеск утопий в болоте быта,
Блестя, лукавит мой ломкий стих,
Тоска забита и смерть забыта
Тоска – корыто для тех, других…
Нам много надо! И лучше надо ль?
А дальше видно еще, еще.
Ломают стены, что б сбросить падаль,
Что б в лавке будней свершить расчет.
Приказчик смерти всегда неряшлив,
Приказчик смерти всегда сонлив,
Но скоро выйдут другие наши
– Светлей и жарче, чем солнц разлив!
И быдло будней и быта мусор
Пусть смерть, как дворник, скорей – в навоз!
От скользких истин, от взлетных вкусов
В величье вскинем хрустальный мост!

Плюнем разом
Критике в морду!
Степан Разин,
Плюнул бы так!
От душащих спазм
Будней аорту
Вскроем ножами
Буйных ватаг!
К чорту починки!
К чорту корыто!
Заново – солнце!
Заново – все!
Пусть сдыхают
Ассенизаторы быта –
Ими ли тронется
Будней серсо?!
Собакой сумеем
Вселенную вызлить,
Добрыней сумеем
Горыныча бить!
Готовьте сердец
Стосильные дизели
Спасать! Ненавидеть!
Любить!
По Миру густо
Пошлость размазана –
Смотри же, критик,
Смотри! –
Вот мы – потомки
Степана Разина
Сердцами –
В костер зари!
Ведь узел чудес
Сегодня развязан
И бунт перелетный
Стрельчат –
Когда говорят
Эдиссон и Разин,
Тогда идиоты
Молчат!

Мне, королю семи планет,
Немыслим в жизни звон отказа,
Мне непонятно слово «нет»,
Когда, как руль – высокий разум!
О, нерожденное дитя –
Мечта безумца Метерлинка,
Тебя живущие взростят
Из тины будничного рынка!
Восторг не обрывает роз,
Восторг всегда на подвиг взвихрен,
И если вы ушли в навоз,
То мной открылся синий выход.
И если в прошлом миллиард,
Исчез, погиб, как сонм несметный,
То пусть векам скандует бард,
Что жив король семипланетный.
Мне, королю семи планет
Немыслим в жизни звон отказа
– Взрываю к солнцу слово «нет»
Испепеляющим экстазом!