ААА. Ю. Эйхенвальд - Когнитивный диссонанс

Всё, что сумели: всю Россию.

«Прищуривши глаза косые»,

«Они», как банный лист к… ноге,

К Тебе прилипли —

«вот же: «г.»!
(Россия, бедная страна, О сколько же в тебе…

* народу
Всю жизнь мечтали про свободу, Но, так и не дождались: «На»!)

«Они» мечтали жить в Париже,
К свободе подойти поближе
И, средь гостей из разных стран,
С улыбкой слушать хор цыган
И кушать… этот… круасан».
«Они» для нас «ликбез» открыли,
Разжали фиги, взяли мел,
(«Мы» думали, они решили,
Чтоб, кто работал, тоже ел).
Фиг!
Кто тащил нас, в прошлой жизни,
Кто жить учил, при коммунизме,
Нас снова начали учить…

За «денюшку» —
«Ведь, надо ж, жить!» —
(А жить, «Им», хочется неплохо).
И снова слышим мы: «ЭПОХА»,
«Ослы», «хреновенький народ»
И… «надо двигаться вперёд»,

«Да не туда вперёд, тупые!
Дубьё, немытая Россия!
Вперёд на запад!
Есть резон,
Лезть на закат, на горизонт.
До горизонта мы дойдём…
И вот, тогда уж, заживём».

«Не нужен Маркс и «Антидюринг»,
Берите в руки карандаш,
Знать нужно: «Сетевой Впендюринг»,
И – «Не обманешь – Не продашь».
Энд, «наблюдюнинг» за тенденцией,
За конъюнктурой и потенцией».

Тут, заупрямился парламент:
«Не надо продавать страну!
«Мы» не позволим и не станем,
«Мы» объявляем вам войну.
И нас поддержит весь народ.
Народ! За Родину!! Вперёд»!!!
Но Боря был непотопляем,
Есть вещи, что не потопить,

Он в телевизор стал вопить:
«Мы все наветы отвергаем,
И не позволим, нас дурить.
Артисты мне сказали, давеча:
«Бориса любим, Николаича,
Ты, Боря, если что, стреляй,
А мы поддержим, так и знай».

Я завтра же, начну войну,
И я «своих» не обману,
А «остальных», возьму за холку,
От них по жизни нету толку.
Зачистим всех, кто помешает,
Реформы наши применить…
Эй! Танки! Надо поделить
Народ на левых и на правых,
На «правых» и «совсем не правых». —
И танки начали палить…

«Как хорошо на свете жить!
Но отступать – для нас не гоже,
И дай нам Боже, дай нам Боже,
До завтрашнего дня дожить»! —

Так говорил мужик бесстрашный,
Иван Иваныч Иванов,***
Как на войне, он был готов,
На штурм: лезть, по стене на башню…
«Не страшно ли»? – «Конечно, страшно!
Но должен человек уметь
Идти за Родину на смерть».

Смерть!? – Ну и что? Он с ней знаком,
Под бомбами, как под замком,
С ней в блиндаже сидел не раз,
И, снова свиделись сейчас.
Вновь, до «Косой» четыре шага,
А он опять… не бросил флага.
Не бросил он свой партбилет
Среди всеобщего смятения,
И, отвечая: «Да» иль «Нет»,
Не торговал он убеждениями.
Он был рассказчиком отличным и…
И, как народ – «краснокоричневым».

«Что я там делал, чем был занят? Да так… безделица, фигня.
Хотите расстрелять парламент,

Тогда… стреляйте и в меня,

Мишень нужна – вот я, партийный —

Не секретарь, а рядовой,

Всегда рискую головой.

Достоин счастья и свободы,

Лишь тот, кто рад, за них на бой»!
И тихим голосом: «Противно,

Когда Генсек страну забросил,

А я, выходит, виноват.

Но, кто я!? – Был и есть – солдат,

Нас, как защитников позвали,

Но не смогли, оружие дать.

Хотят, чтоб мы их защищали

Своею шкурой – «Их бы мать»!

Но, раз пришёл – куда же деться,

«Умри»! – подсказывает сердце, —

«Но не позволь, страну забрать».
«Когда в тебя, летят снаряды,

Ты думаешь, не про награды,

Мелькают мысли про неволю,
Про… алый стяг,

Про… не позволим,

Про… за свободу умереть

И вообще, про жизнь и смерть.

Нет, не за партию я тут,

За жизнь, за справедливый труд…

Чтоб скупчики и ломодровские —

«Тудыть бы их, да растудыть»,

Страной не начали рулить…
Но сдались наши командиры…

И «мы» пошли в свои квартиры,

Чтоб пораженье пережить

И как-то успокоить тело,

Ждать, «чтоб душа окаменела»,

Чтоб, «снова научиться жить»…
Ох, хватит уж, об этой теме,

Есть праздник единенья с теми,

Кто в нас стрелял, но не попал…

Так, защищая демократию,

Пришли к тому, что люди – братья».
На празднике, пел хор господ,

Что богатеют за наш счёт,

И, что-то, вроде «гапака»

Смеясь, над павшими плясали,

Косясь, на тех, кто жив ещё.

И с ними те, кто выбрал «Пепси»,

Всю ночь свои орали песни.

И много дней всё пировали,

И веселилися, пока,

Страну на части разрывали,

Да радостно распродавали…
Ну, а чего б, и не продать,

Когда не Родина, не мать.

Лишь Боря был печален —

Ну,

А пил…

затем, что жизнь копейка,

А ты попробуй, не запей-ка,

Продав, родимую страну.

«Мы», может, зря его ругаем,

Мы ж, очень многого не знаем.

Когда начальник КГБ,
С его-то, силами огромными,

Вдруг, не противившись судьбе,

Застрелится тремя патронами,

Тут всем, «слегка, не по себе».

Что было дальше, не скажу я,

Не то, что я боюсь соврать,

Что врать-то, все мы, под буржуем,

Ну, как не вспомнить тут, про мать!

Про мать – страну, что нас растила,

Смогла образованье дать,

Поддерживала и кормила,

Ну, а потом вдруг отпустила,

Мол, дальше сам, любезный друг.

«Ой! Мама, что ты!

Так вот, вдруг»!!!

Не буду я её ругать,

Мать – это Мать, едрёна мать!****
Нам что, уж мы своё-то, прожили,

Хватало в жизни нам затей,

Вот, жалко, внуков и детей,