ААА. Ю. Эйхенвальд - Когнитивный диссонанс

нихт плясать —
арбайт «должóн». Что ты ёжишься
да морщишься, ты на ум себе возьми: ежели, ты есть уборщица, ты, корону-то сними. Нервы, зря
нихт разбазаривайт,
в наш индустриальный век, так и должен разговаривайт,
с «человечком» «Человек»: «привыкай, пока не поздно,
мы есть все одна семья.
Но, при этом
должен помнить: «Человек» здесь, только я. Где-то там, ты был профессор, ты был «знаменем прогресса», ну ка, быстренько забыл, даже это слово: «был». Там – есть там, а здесь Европа, ризен***** у тебя, изъян,

Ты приехал с голой попой, как какой-то обезьян. Кто тебя возьмёт такого? Был бы ты
приличный повар,
или, этот…
хиромант:
(любят здешние обман), а профессор – интереса… разве что, он трансвестит… Был бы ты, хоть
музыкантом,
ну, а так…
с твоим талантом только улицы мести иль в собачей будке жить
и хозяйство сторожить. Но скажу тебе, макака, ты обязан знать, урод: говорящая собака – есть весьма полезный скот. Коль семье полезен будешь, то про голод враз забудешь.

Будет корм тебе обильный, унд, пластмассовый горшок, если, дер арбайт****** посильный, будешь делать карашо. Что?! «Права»?! Твои! Права: (даже говорить неловко…) Проплати за сыр сперва, а потом – «геть в мышеловку».
Постелю у двери коврик, раз ты жить ко мне пришёл, Но команды должен помнить и не вздумай лезть за стол.

Примечание:
* А вы думали?

** быстро (нем.)

*** перевод не найден

**** свинья (нем.)

***** огромный (нем.)

****** труд (нем.)

(наставление «юношам,
обдумывающим житьё… решающим, делать жизнь с кого»*).

Стихотворение, ненавязчиво
воспевает
духовный рост человека,
сей рост случается
с некоторыми людьми,
«вне зависимости от того,
был ли человек верующим
или страдал отсутствием веры».**

Пропел петух – вставать пора. Я удочки собрал с утра, на зависть спящему народу шагаю в тапках на природу. Коль солнце есть
и продовольствие,

то жизнь —
сплошное удовольствие и, более того, разврат, когда с утра ты жизни рад.

К чему мне западный комфорт или с востока сладости, «Айпад»? —
Вы что!? На кой он чёрт? Нужны простые радости. Когда душа твоя богата, не надо серебра и злата – иду тихонечко пешком, чтоб водочки глотнуть тайком, (с другими видами разврата я более уж, не знаком).

Зачем, с утра я одинок, то, философия, сынок, всегда философ одинок, но не дурак он, видит толк, в том,
что другой не замечает,

а это, кстати, означает: коль он в России хочет жить, не может он,
совсем, не пить. Ах, эта русская болезнь —
лекарства нет!..
Иль, может,
есть!? Не будем в медицину лезть, но средство,
очень даже, есть…

Тут, тема, знаете ль, отдельная: «отравы, доза не смертельная, иммунитет наш напрягает, чем, организму помогает». Пифагорейство, Гегельянство, удержат ли тебя от пьянства? Даст Шопенгауэр покоя, хотя б… Хотя б, на дни запоя? Нет! Только доза алкоголя тебя смирит с тем, «что и доля здесь незавидная твоя,
и, вряд ли, кто тебе поможет, что не было, и быть не может, тебе нормального житья…» – всё это говорю не я, а те, кто здесь, когда-то жил и стать философом решил, но не придворным,

а нормальным… Да-с… не притворным,

а опальным…
Не будем, боле о печальном… Я мог бы столько рассказать про жизнь и

про Россию – мать.
Но кто меня

здесь будет слушать, мещане, обыватели… Им спать да есть,

дремать да кушать, а, ну их, к… «ихней матери». Вот, оттого, один к пруду,
пижаму застегнув, иду, на солнце щурясь на рассвете…

Летят эпохи и столетья «И повторится всё, как встарь»,*** я здесь один за всё в ответе, я первый здесь, как Пётр – царь. Оглядываюсь, где мой ботик!

На горизонте паруса мне чудятся, а волоса, что по краям ещё остались, под лёгким бризом
развевались.
А вот и он —
мой верный друг,
с меня он
снимет груз забот.
Здесь,
под пеньком на берегу меня ждёт
старый, рваный бот. И я не дам его в обиду,

о пользе не суди по виду, ведь дело в содержании. Сей час, сей час…
внимание…

Предчувствием я околдован: я вижу дуб…
к нему прикован (нет, просто виснет на цепях сундук, а в сундуке том заяц, ишь, спрятался куда, мерзавец, а в зайце,
между прочим, утка…) Но это присказка иль шутка. Пока я сказку говорил, я потихоньку водку пил… Там в ботике… была… чекушка. Да не лягушка, а чекушка!

Казалось бы, невзрачный бот, ужель, в нём тайна спрятана? Смотрите, говорю я – вот:
чекушка в нём запрятана. И, как царевну из лягушки, добуду водку из чекушки.

Теперь замолкнуть мне придётся, покуда водка растечётся по самым дальним закоулкам и снова к жизни призовёт, и счастье, вновь меня найдёт…

Закину удочки, пока, А кот – ищите дурака! Наш кот,
давно за мной не ходит учёный он,
чай, где-то бродит, но в уши не орёт —
молчок,
всё ж, понял:
рыба на крючок, коли он пуст,
не хочет лезть
и, значит,

если хочешь есть, не следует слоняться тут, здесь,
рыбки точно не дадут. Сижу с улыбкой,
а не с рыбкой, ведь, главное – я жизни рад и улыбаюсь, как Сократ. Да-с, как Сократ
над этой «лужей», кто говорит, как сытый кот?! А мысли
бабочками кружат: «Я умный, умный, умный —
вот»! философы – пифагорейцы, в Сицилии под
солнцем греются
иль спят,
махнув на жизнь рукой. Здесь, под Москвой,
Октябрь – другой. И ты, – прелестная подружка

(одна, не то, чтобы… старушка), что попыталась, прям с утра… Угомонись и понимай: любовь, она была вчера, когда я, сдуру или спьяну… с утра ко мне не приставай, я утром, даже и не гляну… С утра мужчина —
он охотник, но не до баб, а вообще… он – мореплаватель иль плотник, он – император и вотще,
ты будешь дрыгаться, стараться
разжечь какой-нито
костёр…
Он будет мрачен,
может статься,
возможно,
груб и не остёр… Жизнь такова,
ты ж, понимай:

не должен
в Октябре быть Май…

Внимай, о юноша! Внимай! Всё это сложно, но не ной, поговорю я и с тобой. Подумай, о, потомок мой, где спрятать, то чем
завтра сможешь души томленье утолить, чтоб продолжать,
счастливо жить. Должна же быть тебе
награда за все труды, за славный
путь…
При этом,
прятать нужно рядом.
Так, что б,
лишь руку протянуть, (не любишь удочки – не надо), но, ты ж, придумай
что-нибудь…