Клементина Бове - Ужель та самая Татьяна? [litres]

Сказала бы, что там девчачий бред,

Смешно, неумно, слабо, некрасиво —

Но в тот момент она была правдива!

Мысль изречённая порой наносит вред —

Но кто ж рискнет сказать: «В ней искренности нет»?

Утром Татьяна проснулась в десять часов; недостойно

Поздно для неё, ранней пташки. И вот,

Слышит звуки из открытого окна и представляет:

Пчёлы целуют пурпурные губки глициний;

Ольга чихает в саду (у неё аллергический насморк от запаха свежего сена).

Там она завтракать села: вот звякнул тостер, и выскочил жареный хлебец;

Музыка громкая: это плеер она опустила в широкий бокал;

Знает Татьяна: стоит он между кофейником и маслёнкой,

Там его место на старом ржавеющем дачном столе.

Вот песня «Muse» звучит, «Feeling Good», пронзительна и воздушна,

Ольга ей подпевает:

«Freedom is mine

You know how I feel».

А раз поёт – значит, Ленский прислал ей мадригал.

It’s new down, it’s new day

It’s new life…

Тут уж, вскочив, высовывается и Татьяна в окно

И, сестре помахав, вместе с ней допевает тихонько:

For me

And I’m feeling good.

Мать увидала: «Ах, до чего приятно мне слушать пение ваше!»

Падамм!

Падамм!

Падамм!

Пададададададададам!

Суббота; дома она, сидит с газетой в руках.

«Я в ваши годы тоже певуньей была, песня с губ не сходила».

Солнце тем временем по саду открыло артиллерийский огонь.

Жарко; пьянит, возбуждает, зовёт аромат свежего кофе,

Вот уж Татьяна в саду, легко по ступенькам сбежав.

Встретилась взглядом с сестрой; как им хорошо в это утро!

Обе полны любви. Обе танцуют в саду.

Мать же поспешно в сокровищницу души отправляет

Сей переизбытком счастья богатый момент:

Ей-то известно, как нестерпимо капризны в возрасте этом девчонки:

Надо мгновенье запомнить, не так часто бывает оно – мгновенье любви.

Ольга читает модный журнал; и, взяв ложку варенья,

Чтобы намазать на только поджаренный хлеб,

Мельком окинула взором сестру: как та повзрослела!

Ей ведь, Татьяне, пятнадцать исполнится

Через пару недель.

Ведь как сияет! Нет, гламурной не стать ей красоткой —

Но, несомненно, в ней нечто такое, что сводит с ума

Профессоров, докторов или очкариков-адвокатов:

Интеллигентная – да, но характер уж больно шершав:

Впрочем, немало мужчин и такую сочтут суперсекси —

И довольная Ольга опять нос опускает в журнал.

КРЕМ УВЛАЖНЯЮЩИЙ.

КАПЕЛЬКА НЕЖНОСТИ В БАНОЧКЕ БОДРОЙ УТРЕННЕЙ СВЕЖЕСТИ

Татьяна же только собиралась опустить тост в кофе,

Как на край её чашки села жирная бабочка. И Татьяна, застыв, задумчиво смотрит на неё.

Позже проверит она свою электронную почту;

Ни к чему в этих делах поспешность; достоинство надо блюсти.

А Евгений получил послание.

Открыл без большого желания.

Может, тронут он был хоть какой-то строкой?..

Как же, жди. Будет тронут такой.

Думает он по первости:

«Ну, только, пожалста, без нервности.

Это типично. Классично. Обычно.

В месяц бывает по нескольку раз:

Ещё одну обаял я привычно

Блеском красивых глаз».

Но что-то в письме необычное…

Чувство живое, лиричное.

Письмо это манит и ранит,

Не всякая такое сварганит…

«А что же… хоть в кино сходить бы, что ли, —

Там целоваться с нею можно вволю».

Но тут сдержал его порыв

Нравственный императив.

К тому же явно здесь подсудный есть мотив…

«Да ведь она совсем ещё подросток:

Наружу кости, груди – лишь отросток;

Таких ещё поди расшевели:

Им ни крутые взлеты не знакомы,

Ни тайные углы, где мы прошли;

Так и сидели б тихо лучше дома!

Ей сколько? Четырнадцать? Мало.

Подтыкают таким одеяла,

И рассказывают на ночь сказки

Про всякие там Златовласки».

И Евгений чувствует высокую миссию – дать ей понять, что те три года разницы в возрасте, что их разделяют, – не просто так; он хочет вложить в ответ и книги, что он прочёл за эти три года – а она нет; и намекнуть о длинном списке своих любовных побед.

Ну уж нет…

Скажем правду: ему всего семнадцать лет.

Все мужчины твердят, что у них было много ;

И Евгений так скажет;

Но где же их след?

Усомнимся в количестве этих побед,

Но невеликий откроем секрет,

Сказав, что Евгений – большой сердцеед;

Точней, девчонок у него немало,

И он готов их всех внести в ответ,

Чтоб эта глупая Татьяна знала:

Реальность – эмпирический предмет!

И за этот урок она

(так он думает)

Ещё будет потом его благодарить.

А день клонится к вечеру – но так и не скрипнула калитка…

Татьяна обгрызла себе все ногти. Тридцать раз открывала электронную почту.

Никак не получается внимательно вчитаться в «Юг и Север» Элизабет Гаскелл.

Она вздрагивает от любого звука – прожужжит ли шмель в дремотном саду; или загудит где-то автомобиль; гневно заорёт сорока или затрещит мотоцикл…

Но калитка так и остается немой.

А Ольге все эти странные шумы нипочём: она их не слышит – её захватило чтение романа Анны Гавальда. Ещё и вьетнамками тут шлёпает.

Время идёт; Татьяна ждёт,

Пока Ольга встанет и солнечную пыль с себя отряхнёт,

И тогда наконец можно будет спросить: а где ж твой дружок,

О котором без умолку говоришь ты обычно;

Что так долго не приходит? Непривычно.

Ты как будто забыла о нём,

И о том, что с ним был… о другом?

Снова хлопок вьетнамок. Татьяна взрывается:

«Что, Ленский не придёт сегодня?» – а в горле комочек катается.

Ольга отвечает легко и невинно:

«Нет. Они с Евгением у кузины».

Татьяна представила эту кузину:

Бёдра – как у Джоли Анджелины,

Груди Лив Тайлер; Нобель за что-то,

В Комитете Олимпийских игр оргработа.

И прокажённым в несчастной Джакарте

Деньги она переводит по карте;

Пишет, рисует, танцует, поёт —

Ну и кузина

Ленского ждёт!

За весь остаток дня тем не менее не пришло ни одного мейла.

Душная ночь.

На следующее утро, в тот же час:

«Что, и сегодня Ленского не будет?»

«Анна, сестра моя, Анна, взгляни, не скачет ли кто по дороге?» [6] Вошедшая в пословицу фраза из сказки Шарля Перро «Синяя Борода»; выражение напряжённого ожидания.

Ольга, пища кнопочной нокией, отвечает: «Написал, что сегодня придёт».

Но Ленский приходит один.

Татьяна не решается спросить; ей не по себе.

А идиотка Ольга ни о чём не догадывается!

Где же Евгений. Как бы он сейчас слоноподобно развалился на садовом плетёном стульчике!

И Татьяне остаётся лишь попить чаю с Ольгой.

Только когда Ленский уже у калитки, она спросит его: «А где же сегодня Евгений?»