Владимир Высоцкий - Я никогда не верил в миражи

Огромная колонна
Стоит сама в себе,
Но встречает чемпиона
По стендовой стрельбе.

Попал во все, что было,
Тот выстрелом с руки —
По нём ну все с ума сходило,
И тоже мужики.

Довольный, что его не узнавали,
Он одеяло снял в «Национале»,
Но, несмотря на личность и акцент,
Его там обозвали оборванцем,
Который притворялся иностранцем
И заявлял, что, дескать, он агент.

Швейцар его – за ворот.
Ну, тут решил открыться он,
Говорит: «Ноль семь я!» – «Вам межгород —
Так надо взять талон!»
Во рту скопилась пена
И горькая слюна,
И в позе супермена
Он уселся у окна.

Но вот киношестерки прибежали
И недоразумение замяли,
И разменяли фунты на рубли.
…Уборщица ворчала: «Вот же пройда!
Подумаешь – агентишка какой-то!
У нас в девятом – принц из Сомали!»

1974

Подумаешь – с женой не очень ладно.
Подумаешь – неважно с головой.
Подумаешь – ограбили в парадном.
Скажи еще спасибо, что живой.

Ну что ж такого – мучает саркома.
Ну что ж такого – начался запой.
Ну что ж такого – выгнали из дома.
Скажи еще спасибо, что живой.

Плевать – партнер по покеру дал дуба.
Плевать, что снится ночью домовой.
Плевать – соседи выбили два зуба.
Скажи еще спасибо, что живой.

Да ладно – ну, уснул вчера в опилках.
Да ладно – в челюсть врезали ногой.
Да ладно – потащили на носилках.
Скажи еще спасибо, что живой.

Да, правда – тот, кто хочет, тот и может.
Да, правда – сам виновен, бог со мной!
Да, правда. Но одно меня тревожит —
Кому сказать спасибо, что живой?

1974

Во хмелю слегка
Лесом правил я.
Не устал пока —
Пел за здравие,
А умел я петь
Песни вздорные:
«Как любил я вас,
Очи черные…»

То плелись, то неслись, то трусили рысцой,
И болотную слизь конь швырял мне в лицо.
Только – я проглочу вместе с грязью слюну,
Штофу горло скручу и опять затяну:

«Очи черные!
Как любил я вас…»
Но прикончил я
То, что впрок припас,
Головой тряхнул,
Чтоб слетела блажь,
И вокруг взглянул —
И присвистнул аж:

Лес стеной впереди – не пускает стена,
Кони прядут ушами, назад подают.
Где просвет, где прогал – не видать ни рожна!
Колют иглы меня, до костей достают.

Коренной ты мой,
Выручай же, брат!
Ты куда, родной, —
Почему назад?!
Дождь – как яд с ветвей —
Недобром пропах.
Пристяжной моей
Волк нырнул под пах.

Вот же пьяный дурак, вот же налил глаза!
Ведь погибель пришла, а бежать – не суметь:
Из колоды моей утащили туза,
Да такого туза, без которого – смерть!

Я ору волкам:
«Побери вас прах!..»
А коней в бока
Подгоняет страх.
Шевелю кнутом —
Бью крученые
И ору притом:
«Очи черные!..»

Храп, да топот, да лязг, да лихой перепляс —
Бубенцы плясовую играют с дуги.
Ах вы, кони мои, погублю же я вас!
Выносите, друзья, выносите, враги!

…От погони той
Даже хмель иссяк.
Мы на кряж крутой —
На одних осях,
В хлопьях пены мы —
Струи в кряж лились;
Отдышались, отхрипели
Да откашлялись.

Я лошадкам забитым, что не подвели,
Поклонился в копыта, до самой земли,
Сбросил с воза манатки, повел в поводу…
Спаси Бог вас, лошадки, что целым иду!

Сколько кануло, сколько схлынуло!
Жизнь кидала меня – не докинула!
Может, спел про вас неумело я,
Очи черные, скатерть белая?!

Что за дом притих,
Погружен во мрак,

На семи лихих
Продувных ветрах,
Всеми окнами
Обратясь во мрак,
А воротами —
На проезжий тракт?

Ох, устать я устал, а лошадок распряг.
Эй, живой кто-нибудь, выходи, помоги!
Никого – только тень промелькнула в сенях
Да стервятник спустился и сузил круги.

В дом заходишь, как
Все равно в кабак,
А народишко:
Каждый третий – враг.
Воротят скулу —
Гость непрошеный!
Образа в углу —
И те перекошены.

И затеялся смутный, чудной разговор,
Кто-то песню стонал да гармошку терзал,
И припадочный малый – придурок и вор —
Мне тайком из-под скатерти нож показал.

«Кто ответит мне —
Что за дом такой,
Почему – во тьме,
Как барак чумной?
Свет лампад погас,
Воздух вылился…
Али жить у вас
Разучилися?

Двери настежь у вас, а душа взаперти.
Кто хозяином здесь? Напоил бы вином».
А в ответ мне: «Видать, был ты долго в пути
И людей позабыл – мы всегда так живем:

Траву кушаем —
Век на щавеле,
Скисли душами,
Опрыщавели.
Да еще вином
Много тешились —
Разоряли дом,
Дрались, вешались». —

«Я коней заморил, от волков ускакал.
Укажите мне край, где светло от лампад.
Укажите мне место, какое искал, —
Где поют, а не плачут, где пол не покат». —

«О таких домах
Не слыхали мы,
Долго жить впотьмах
Привыкали мы.
Испокону мы —
В зле да шепоте,
Под иконами
В черной копоти».

И из смрада, где косо висят образа,
Я башку очертя шел, свободный от пут,
Куда ноги вели да глядели глаза,
Где нестранные люди как люди живут.

…Сколько кануло, сколько схлынуло!
Жизнь кидала меня – не докинула.
Может, спел про вас неумело я,
Очи черные, скатерть белая?!

1974

Замок временем срыт
и укутан, укрыт
В нежный плед из зеленых побегов,
Но… развяжет язык молчаливый гранит —
И холодное прошлое заговорит
О походах, боях и победах.

Время подвиги эти не стерло:
Оторвать от него верхний пласт
Или взять его крепче за горло —
И оно свои тайны отдаст.

Упадут сто замков, и спадут сто оков,
И сойдут сто потов с целой груды веков,
И польются легенды из сотен стихов
Про турниры, осады, про вольных стрелков.

Ты к знакомым мелодиям ухо готовь
И гляди понимающим оком,
Потому что любовь —
это вечно любовь
Даже в будущем вашем далеком.

Звонко лопалась сталь под напором меча,
Тетива от натуги дымилась,
Смерть на копьях сидела, утробно урча,
В грязь валились враги, о пощаде крича,
Победившим сдаваясь на милость.

Но не все, оставаясь живыми,
В доброте сохраняли сердца,
Защитив свое доброе имя
От заведомой лжи подлеца.