Бертольд Брехт - Стихотворения. Рассказы. Пьесы

В пьесе чрезвычайно велика роль сонгов. «Мамаша Кураж и ее дети» — один из наиболее совершенных в драматургии Брехта примеров сочетания сценического действия, диалога и сонгов, при котором последние образуют органически необходимый элемент художественного целого. Сонги очуждают действие, комментируют его, проливают дополнительный свет на характеры персонажей, иногда даже, как справедливо заметил один критик, являются «ключом к основной драматической концепции пьесы». Так, например, песня Кураж проходит сквозной нитью через всю пьесу. Ее первые строфы исполняются в самом начале, когда Кураж на вопрос фельдфебеля: «Вы что за народ?» — отвечает: «Народ торговый». За этой репликой следует сонг, с помощью которого маркитантка представляется публике, как в более поздние века люди более высокого общественного положения делали это с помощью визитной карточки. Следующие строфы исполняются в седьмой картине, звучит эта песня и в финале. В этом сквозном сонге выражен лейтмотив всей темы Кураж: война и торговля, война — источник коммерции.

Особое значение имеет сонг о великих людях. В нем сходятся все основные мотивы. В некоторых строфах этой песни слышатся пародийно-иронические интонации, что, однако, не нарушает того горького и глубоко серьезного смысла, который в них заложен. «Мудрость» ведет Кураж к таким же печальным итогам, к каким она привела царя Соломона. Храбрость была причиной смерти Эйлифа (равно как и Цезаря). Швейцеркас погиб, подобно Сократу, от честности. Немую Катрин ждет смерть, как святого Мартина, — от самоотверженности… Не в добродетелях ли источник зла в жизни человеческой? Но этот упрощенный вывод, казалось бы, вытекающий из сонга, корректируется обстоятельствами сценического действия, ибо в то самое время, когда Кураж вместе с поваром поет эту песню, она принимает трудное, но доброе решение: отклонить предложение повара и остаться с Катрин. Кураж отлично осознает все выгоды сделанного предложения и все тяжелые последствия отказа от него, но человечность берет в ней верх. Следовательно, мало сказать: добро гибельно! — следует одновременно признать: добро человечно, оно присуще человеческой природе! И если оно губит человека, то зло не в нем, а в тех обстоятельствах жизни, которые превращают его из блага в орудие гибели. Именно такова та сложная диалектика художественной мысли драматурга, которая вытекает из сопоставления, из взаимного комментирования сонга и сценического действия.

Премьера пьесы состоялась в Цюрихе (Швейцария) в театре «Шау-шпильхауз» 19 апреля 1941 года. Режиссером спектакля был Линдберг, художником Тео Отто, главную роль исполняла Тереза Гизе, а в роли Эйлифа выступал актер и известный писатель-антифашист (автор книги «Болотные солдаты») Вольфганг Лангхоф. Спектакль имел большой успех, но некоторые для Брехта принципиально важные акценты в идейной концепции пьесы были не совсем правильно поняты режиссером и критикой, что побудило автора несколько переработать первоначальный текст и создать новые редакции первой и пятой картин. Эта исправленная редакция пьесы легла в основу всех немецких ее изданий, а также русских переводов. Кроме печатаемого в настоящем издании и издававшегося еще прежде перевода С. Апта, имеется также перевод Б. Заходера и В. Розанова (см.: Бертольт Брехт, Театр, т. 3, «Искусство», М. 1964).

Совершенно особое значение в истории мирового театра имела постановка «Мамаши Кураж» в Берлине в Немецком театре имени Макса Рейн-гардта, состоявшаяся И января 1949 года. Режиссеры — Б. Брехт и Эрих Энгель, художники — Тео Отто и Г. Клингер, композитор — Пауль Дессау. Роли исполняли: Кураж — Елена Вайгель, Эйлифа — Эрнст Калер, Катрин — Ангелика Хурвиц, повара — Пауль Бильдт, Иветты — Рената Кейт, священника — Вернер Хинц. Этот спектакль приобрел всемирную славу, и на его основе несколько позднее возник театр Брехта «Берлинский ансамбль», с этим спектаклем «Берлинский ансамбль» гастролировал в крупнейших театральных столицах мира. О спектакле имеется огромная литература на многих языках

Стр. 443. Главнокомандующий Оксеншерна Аксель (1583–1654) — шведский полководец и государственный деятель.

Стр. 455. Песня о солдате и бабе . — Первый вариант этой песни был создан на рубеже 10—20-х годов и входил в состав сборника «Домашние проповеди». Текст, включенный в пьесу «Мамаша Кураж», несколько отличается от ранней редакции.

Король . — То есть шведский король Густав И Адольф.

Стр. 461. Император всех угнетал … — Имеется в виду император Священной римской империи Матвей.

ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК ИЗ СЫЧУАНИ

Отдельные мотивы этой пьесы возникали и постепенно кристаллизовались, начиная еще с 20-х годов, когда были написаны стихотворения «Сонг Махагони № 3», «Матине в Дрездене» и др. Несомненное отношение к формированию сюжета и идеи «Доброго человека» имела, с другой стороны, и известная баллада Гете «Бог и баядера», пародийно-полемические реминисценции из которой отчетливо слышатся в пьесе.

Практически к работе над пьесой Брехт приступил в 1930 году, прочитав давшую ему толчок заметку в газете. Первоначальный набросок содержал пять сцен. Пьеса тогда должна была называться «Товар-любовь» («Dio Ware Liebe» — по-немецки в этом названии была заключена намеренная двусмысленность, так как на слух оно могло быть воспринято и как «Истинная любовь»). В 1939 году Брехт вернулся к этому наброску, расширил его, затем несколько раз перерабатывал с начала до конца, написал сонги и лишь в апреле 1941 года в Финляндии признал пьесу под названием «Добрый человек из Сычуани» завершенной. На русский язык пьеса была переведена Е. Ионовой и И. Юзовским (стихи в переводе Бориса Слуцкого) и впервые напечатана в журнале «Иностранная литература» (1957, № 2).

В «Добром человеке» Брехт применяет интересную технику сочетания эпического (рассказ и комментарий у рампы) и драматического (действие и диалог) планов, которые как бы спорят между собой и опровергают друг друга. У рампы госпожа Ян с материнской гордостью хвалит своего сына Суна, восхищенно комментирует его поведение, а на сцене мы видим Суна в действии, совершающим один за другим коварные, корыстные, эгоистические поступки, подлые и предательские по отношению к товарищам. Несостоятельность комментария доказывается действием. Вот рабочий Сун, заметив приближение хозяина Шой Да, вероломно, под видом помощи взваливает на свои крепкие плечи часть груза, который не по силам его старому и слабому товарищу. Хозяин обращает на Суна благосклонное внимание, а его товарища заставляет в наказание нести тройной груз. Комментарий у рампы гласит: «Господин Шой Да, конечно, сразу увидел, что такое настоящий рабочий, который по-настоящему относится к работе…» Вот Сун компрометирует в глазах хозяина надсмотрщика, хорошо относившегося к рабочим, чтобы спихнуть его и занять его место. Комментарий у рампы гласит: «На самом деле, чего только не создадут образование и ум? Разве без них попадешь в число лучших людей? Мой сын творил настоящие чудеса на табачной фабрике господина Шой Да!» Вот Сун, уже став надсмотрщиком, безжалостно погоняет рабочих, детей и стариков, заставляет их трудиться в непосильном, потогонном темпе. Комментарий у рампы гласит: «И ни вражда, ни брань необразованных людей — а в этом не было недостатка — не удержали моего сына от исполнения своего долга!» и т. д. Прием, применяемый здесь Брехтом, можно назвать приемом «несостоятельного, провоцирующего» комментария. Он провоцирует зрителя на несогласие, на то, чтобы, сопоставив эпический и драматический планы, зритель пришел к выводам, противоположным тем, которые госпожа Ян провозглашает у рампы. Один из критиков видит в этой сцене отличный пример, «доказывающий, что литература может быть безусловно тенденциозной, не освобождая публику от обязанности самостоятельно мыслить».