Татьяна Абрамова - Без покаяния

Их двести и
двадцать четыре…
На взлёте…
В жестоком Каире…
И плачет душа, улетая
Под серое небо Синая…

1 ноября 2015г

— Мы- в белых одеждах, генетиков племя,
Раздавлены, время, твоей колесницей.
Невежды тиранствуют, падают птицы
От выстрелов метких на пламя зарницы.
Вавилов и племя великороссов,
И истины верной затоптано пламя,
В твоих сорняках вырастает лишь косность,
И времени тяжко держать это знамя.
— Нам тяжко, нам больно… Я слышу их, время!
И в белых одеждах, генетиков племя!

Сегодня плохо мне,
И явь черна,
как гарь,
И будто бы пожар
Всё выжег изнутри.

Ты, доктор, посмотри,
Оборвалась внутри
Какая-то струна,
Она была одна,
И можно ли сменить,
Чтобы и завтра жить.

Но почему же мне…
Сегодня горько мне.

Ах, горечь моих лет,
Прошло так много лет,
Моя Элизабет…
Тебя не позабыть,
Но снова надо жить.
Подняться, как с горбом,
Над черным сентябрём,
Над белым январём,
И переждать зимой
Холодный, вьюжный день…

Как плохо мне… Налей…
Какой-же всё ж подлец
Мне струны перегрыз,
На них держалась жизнь.

Марыля, мне сыграй
Ваш польский…
полонез.
Пусть громче, до небес!
Играйте полонез!
Где силы мне набрать,
Чтобы не плакать, мать?
Играйте, наконец,
Свой светлый полонез.

Легка ли наша жизнь?
Светла ли моя высь?
По родине тоска
Светла и высока!

Да, всё равно,
где грызть сухарь,
За что держать
в руке бокал,
Какой расцвет
чужих знамён,
Молиться у чужих икон.

Да, может быть, мне все равно
На улицах какой страны
Держать ответ у сатаны,
Толкаться где-то в толчее
И говорить на языке
другой страны.
И заходить в другой подъезд,
Неся на теле тот же крест.

Да… Всё равно…
но сердцу всё ж
немного жаль,
Премного жаль…
Какая тварь меня стравила
за рубеж,
Я — РУССКИЙ,
на кусочки режь,
медведь…
И что же делать?
Мне налей,
И вновь тоску
мою залей,
Марыля,
пой, как
соловей.
05.01.1992г.

И был январь… На белой дымке снега
Ложились рядом наши все следы,
Я пред тобой стоял, благоговея,
И белой сказкой мне явилась ты.
Я песней облаков хотел быть рядом,
И на снегу писал — тебя люблю.
Но день ушёл, растаял снег нарядом,
И песня не запелась соловью.
Прошёл январь, и нет зимы холодной,
И на бумаге я пишу — люблю!
Холодной ты была и очень гордой,
Как этот снег, на зимнем том балу.
Из одиноких белых льдин на речке
И ледоходом ухожу я вниз…
Но я сложу другой девчонке песню,
Но эту не могу никак забыть.
А гроздья красные алели на рябине,
Не пели соловьи в моём саду,
Я целовал твои следы, гордыня,
И имя белое писал я на снегу.

В гармонии
не может быть изъяна.
Стихия жизни —
в ней гармония обмана.

Иду я наблюдать любви сей крах,
В глазах же всех мужчин я стала краше,
Я выбелила прядь, ресницы- взмах,
Набила грудь пластическою массой.

Я вижу взгляд, взметнулся он на холм,
Вздымался тот под тонкой тканью ситца,
Я на ловца иду, блестит мой горн,
И зацеплю я этого тупицу.

Колышется моей одежды креп,
Потасканный, ленивый сластолюбец,
Тебя презрев, я ухожу, а шлейф
Моих духов тебя во сне погубит.

Подслушала я песню дня,
Сидели серой стайкой птицы,
И всё шептались про меня,
Что я несу в руках пшеницу.

А я кидала им пшено,
И ворошила сон забытый,
Как мама мне кричит в окно,
Ты покорми сегодня птичек.

Запомнила я песню их,
Сейчас чирикаю, наверно,
Слагаю воробьиный стих,
Пшеном кидаю в небо землю.

Чирикаю весенним днём,
Замысловатых нот, забытых,
И просыпаюсь… За окном
Свет утренний, от сна умытый.

И пёрышки свои скребут,
Сидят, нахохлившись, на ветках,
Как городские песняры,
Как хулиганистые детки.

Я утром окна распахну,
Гитары стан я обниму,
И расстаюсь со всеми я,
С тобой же мне никак нельзя.

И муза ведь не спит одна,
На сердце раны бередя,
Ты подняла меня со дна,
Ведь не было б давно меня.

Я на неё с небес смотрел.
И возвращался снова к ней,
Тебе, гитара, я пою,
Ты охраняла жизнь мою.

А с дамой я скучал и пел,
Её я сердца не задел,
В меня гитара влюблена,
Не расстаюсь с тобою я.

И снова я те струны рву,
Тебя, как женщину, люблю,
Ты отвечаешь мне огнём,
И мы с тобой ещё споём!

Ах, Гулагова гора
мела какие мусора!
Какие были валуны!
Какие глыбы и умы!

Теперь, о, господи, спаси
Талантов нету на Руси.

Соединить в колхозы для…
Досталась нам большая бля…
Всё строит, тащит для себя,
А нас послали в лагеря.

Теперь, о, господи, спаси,
Нет деревенек на Руси.

А прокормить, обуть, одеть,
Не может мать, не может дед.
И нет детишек у меня,
Зачем большая мне семья.

Теперь, о, господи, спаси
Детишек нету на Руси.

Ох, не найти бы мне ножа,
Попала в руки мне вожжа.
Не соловей, какой-то птах
Висит на нашенских гербах.

Теперь, о, господи, спаси,
Орлов не видно на Руси.

О, Русь, меня не замори,
И горько плачут глухари,
Не на бору со звонами,
В церквушках под иконами.

Теперь, о, господи, спаси,
Поэтов нету на Руси.

Нет… Всё ж живут…
Не ровен час…
Холодный климат тут у нас,
Но слишком краток век у них.
Не погуби, о, божий стих!

Поэтов, Господи, спаси!
Живёт пусть правда на Руси!

1992г

— Лохматый пёс, дай лапу мне!
Какие мысли, расскажи,
в твоей красивой голове,
— Ты, умный пёс, дай лапу мне…

А лапу мне давать
тебе ведь не резон,
Я, уходя, махну тебе хвостом.

— Лохматый пёс, дай лапу мне!

А лапу всем я не даю,
Даю тому, кого люблю.
Ты — друг, но, может быть,
второй,
А первый — он идёт со мной.