Наталья Тимофеева - На склоне пологой тьмы

Вернись же в свой ад, изыди,
Я лишь на себя в обиде,
Ты боли моей не множь.
Я стану просит у неба
Не чувств, а вина и хлеба.
Да проклята будет ложь!

Как эту жизнь с достоинством принять?
В себе не полагая эталона,
Не опаскудить ни земного лона,
Ни дьяволову не принять печать?

Как быть счастливой посреди огня,
В чьих языках горят людские души,
Когда им злоба, алчность горла душат,
О, Господи, спаси, спаси меня!

Спаси меня и тех, других, спаси,
Не ведающих ни стыда, ни чести!
Мы раз единый здесь живём все вместе,
Разменивая сердце в меру сил.

Мне павших жаль, но за живых страшней.
Безвременьем отмечен век кровавый.
Овеяны мы все недоброй славой
Перед уснувшей совестью своей.

Пусть будет смерть оплакана моя
Лишь пустотой полночного сиянья,
Где нет тоски, есть грозное молчанье
И неподкупный вечный Судия..

Как ветер скор на выдумки и шкоды, —
То веткой стукнет, то в окно толкнёт,
А то из листьев скрутит хороводы
И пошвыряет их в седой осот.

Осенний день тревожен и ненастен.
Перемежая солнце и дожди,
Он тоже то по-своему несчастен,
И от него хорошего не жди,

То снова светел радостью земною
И неогляден, и неповторим…
А ветер рвёт и мечет надо мною
Холодный, вздорный, не поспоришь с ним.

Не надо мне ни лавров, ни цветов,
Молчите трубы, выдыхая воздух.
Как много в этой жизни было слов!
А нынче им звучать грешно и поздно!

Кого любила, были так горды
Своей внезапной, абсолютной властью…
Но брал Господь над разумом бразды,
И отводил от сердца все напасти.

Как человек в величии смешон!
Не одолеть ему величья Божья.
Вся слава мира — это только сон,
Пропитанный незнанием и ложью.

Инферно жизни — морок колдовской.
Какое счастье, что недолог век сей.
Пусть одинок мой нынешний покой,
Мне хорошо у алтаря погреться

И светом правды душу напитать.
В тиши родятся все мои знаменья.
Толпятся тени прошлого опять,
Как мыслей перепутанные звенья,

Как бабочек ночных у лампы рой,
Но я давно их прелести не внемлю…
Кончается мой тяжкий путь земной,
Чтоб внуки унаследовали землю.

Фантазии мои идут вразрез
С непобедимым мнением пиитов,
Мол, думаешь иначе, значит, бес
Вселился в мозг твой, жизнью не добитый.

Смотри-ка мы уж лысы от забот,
Не знаем, как на Родине нам выжить…
А ты — ловкачка, минула щедрот,
Когда Россия ими так и брызжет.

Смешно, ей Богу, им не по зубам
Бороться вместе с мерзостным режимом,
Но наезжают сворою на дам,
Что не хотят остаться под нажимом

Босяцкой власти, сдохнуть не хотят.
Они, как зомби, дуют в эту дудку,
И на все корки «бабку» костерят,
Забвение ей проча, или «дурку».

Описывают лоб её, смеясь,
Мол, слишком умный, не для нашей братьи…
И так, кривляясь, правды убоясь,
Сжимают пустоту в своих объятьях.

Борьба за жизнь? Легенда, сказка, ложь,
Вы засиделись под селёдку с водкой.
И то сказать, где мужика найдёшь
С мужицкой, а не с бабьею походкой?

Рябина черноплодная, — ура!
Огурчик консервированный — в банке!
Да вам тут не помогут доктора
Или шептушки-знахарки и бабки.

Привыкли грызться дома, в Интернет
Макеты проецируете сплетен?
Да, совести и чести больше нет,
Как нет на вас сермяжной барской плети!

Но будет вам и плеть, лишь дайте срок,
Склоните ниже ваши шеи долу.
И спустит власть бандитская курок
Во лбы «пророков», выпивших рассолу.

Вызвездило инеем пороги,
Забелило сорго у забора…
Время подвело свои итоги,
Сединой покрыв поля и горы.
Стылого эфира колокольцы
Распахнули праздничным звучаньем
Утреннюю скованность околиц,
Даль воловьим наводнив мычаньем.
И, дрожа от зябкости рассвета,
Голос петушиный взвился звонко,
Отзываясь в сердце эхом лета —
Трепетною песней жаворонка.

Из тайной власти темноты, из паутинного бездумья,
Из неоглядного «ничто» она рождается на свет.
Она выходит из слепой, открытой раны новолунья
И поселяется в груди, и ничего нежнее нет.

Она касается едва виска, где тоненькая вена
Пурпурной силой бытия плоть наполняет, и тайфун
Из белых бабочек страстей несёт сознание из плена
Людских запретов и табу в тот край, где каждый смел и юн.

Она не просит ничего взамен своей былой свободы,
Она с готовностью стократ свои объятия дарит
Лишь за один счастливый миг, который длится словно годы,
И не боится, что её огнём до смерти опалит.

Она готова к маете и каждый день летит с откоса,
Как с неба падает звезда, сжигая голубую кровь…
И в полнолунии беды она свои таит вопросы,
Не докучая никому, — моя последняя любовь.

Припев:
Разлука столько раз приговорила сердце,
Что страха не таю жить дальше, не любя,
Лишь знаю, в пустоту, как в зеркало, смотреться,
До боли руки сжав, придётся без тебя.

Распоясало утро пояс тьмы и тумана,
Понасыпало жгучей холодной росы…
Как сегодня сияют, искрятся поляны,
А воскресшее небо синей бирюзы.

Где-то там за горою, где бушует цветенье,
Где от райского солнца не слепнут глаза,
Взявшись за руки, бродят усталые тени,
Позабывшие что-то друг другу сказать.

Не саднят, кровоточа, застарелые раны,
Не трепещет в догадках, волнуясь, душа,
Но безудержно-пылко, томительно-странно
Рвётся сердце наружу, разбиться спеша.

Накаляется ветер вихрем птичьего звона,
Ароматами полон, летит сквозь года…
Я вернулась в свой сад из чужого полона
И хочу быть забыта тобой навсегда.

Припев:
Время стирает следы, как морщины
С древних барханов пустыни…
Камень иль сердце в груди у мужчины,
Мне неизвестно доныне.

Взором странно-тревожным в глубокой ночи
Смотрит с неба луна, предвещая ненастье.
Сумрак пахнет геранью, полынно горчит,
И охвачена я ночи призрачной властью.