Александр - Пастушка и дворянин

Перевод с французского Е. Баевской, В. Васильева, В. Дынник, В. Вышеславцевой, М. Квятковской, М. Яснова

Оформление обложки В. Гореликова

© Е. Баевская, перевод, 2013 © В. Васильев, перевод, 2013 © М. Квятковская, перевод, 2013 © М. Яснов, предисловие, состав, перевод, 2013 © В. Пожидаев, оформление серии, 1996 © ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2013 ISBN 978-5-389-05181-2 Издательство АЗБУКА®

Старая Франция.

Красные черепичные крыши деревенек.

Поля, окаймленные густыми лесами.

Горные склоны с душистой травой, на них — стада коров и овец.

Если вслушаться, обязательно различишь, как рядом поет ручей и с его негромкой песней сливается тихий напев пастушки. А выше — над неприступными утесами — увидишь замок графа или герцога, и по дороге к нему поднимается пыль, стучат копыта, мчится карета…

Мирная жизнь, которая в любой миг может быть прервана по прихоти враждующих баронов, — а тогда потянутся по полям и проселочным дорогам вереницы солдат и к небу поднимется дым пожарищ и походных костров.

В гуще всей этой нелегкой, но нередко и веселой жизни испокон века живет народная поэзия. Долгие времена она была единственной летописью, сохранявшей в народе память о минувшем. Так человек помнит о своем детстве, обо всех его радостях, фантазиях и печалях. Иногда кажется, что воспоминания детства — самые яркие в жизни. Тогда возникают легенды — о детстве человека, о детстве народа.

«Во Франции все кончается песнями» — говорит французская пословица. Песня — один из богатейших жанров народного творчества — стала в определенном смысле визитной карточкой французской культуры. Однако сам по себе фольклор включает такое многообразие видов и жанров, что речь может идти только о фрагментарном представлении его на другом языке.

Французский поэтический фольклор представлен в нашем издании прежде всего детской народной поэзией — той, что безымянные взрослые сочинили для своих детей или безымянные дети сами придумали для своих игр. Это главным образом поэтическое тетешканье, рифмованные потешки, колыбельные песенки, считалки и загадки. При этом, например, суть французских детских считалок куда шире, чем традиционный зачин в начале игры, — считалка становится маленькой картинкой окружающего, она может включать в себя и простое перечисление предметов, входящих в круг ближнего детского мира, и отражать более сложные его явления, с включением (как правило, веселым и комическим) разного рода персонажей, театрализующих детскую жизнь.

Граница «взрослости» и «детскости» в фольклоре нередко размыта; это особенно относится к «повествовательным» песням, которые легко проникают из взрослого мира в детский, ведь они, как еще в конце XIX века отмечал знаменитый французский фольклорист и музыковед Жюльен Тьерсо, «созданы народной фантазией, свободной от всяких помех, импульсивно выражающей мысли, продиктованные живым, иногда удивительно глубоким чувством». [1] Тьерсо Ж . История народной песни во Франции. М., 1975. С. 39. Поэтому самые известные песни из взрослого репертуара зачастую встречаются в сборниках детского песенного фольклора: например, в нашем издании представлены отдельные французские народные песни, которые в обработке композитора Жана Батиста Векерлена более столетия назад вошли в детский репертуар благодаря примечательным нотным альбомам с иллюстрациями выдающегося книжного графика Луи-Мориса Буте де Монвеля. Это относится и к традиционным французским пастурелям, и к историческим песням, и к военным, и к трудовым, и к сатирическим, и, конечно, ко всему разнообразию любовной лирики.

«Народные песни Франции далеки от буколики, в них много трагизма: нужда, войны, разлука, тяжелый труд. Может быть, именно потому, что в жизни народа было много несносного и немилого, люди часто пели шутливые, задорные песенки; такова черта французского характера — французы говорят, что смешное убивает». [2] Эренбург И . Старая французская песня // Эренбург И. Французские тетради. М., 1959. С. 91.

Переводить поэтический фольклор крайне интересно, но дело это штучное и не всегда благодарное. Ведь понятно, что никакому автору не передать в переводе весь аромат, все тонкости, которые иногда столетиями отшлифовывались в языке, принимая в каждом случае наиболее точную, адекватную ситуации форму. Поэтому перед переводчиком фольклора стоят две серьезные, хотя и традиционные задачи: сохранить смысл и игру, заложенные в тексте, и передать их самыми схожими и естественными средствами родного языка.

Это в особенности относится к детскому фольклору. Понятно, что при этом может, например, меняться ритм считалки или часто встречающаяся во французских стихах тройная смежная рифма заменяться на куда более естественное по-русски четверостишие с парной рифмовкой. Основное, чего добиваешься и чем бываешь особенно доволен при удаче, — если сохраняется дух подлинника, его своеобразие, оставшееся и в языке перевода. Тогда в игре захочется посчитаться французскими считалками, а перед сном спеть французскую колыбельную, точно так же как и свою, родную.

С другой стороны — перевод песен: в идеале он должен совпадать с просодией оригинала и возбуждать в слушателях необходимый круг ассоциаций. В истории русской переводной поэзии существуют высокие образцы подобной работы — в частности, переводы французских песен, принадлежащие Илье Эренбургу и Николаю Гумилеву.

Собственно, те же проблемы стоят и перед переводчиком городского фольклора; правда, нередко в этой работе акцент переносится с лирики на иронию, но «двери смеха открыты для всех и каждому». Эти слова принадлежат известному ученому М. М. Бахтину. [3] Бахтин М . Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 339. Бахтин говорил о том, что «зона смеха» в народной культуре Средневековья — это «зона контакта», которая в тогдашнем жестко регламентированном обществе была столь необходима прежде всего его низам. Этот «необозримый мир смеховых форм и проявлений, — писал он, — противостоял официальной и серьезной (по своему тону) культуре церковного и феодального средневековья». [4] Бахтин М . Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1965. С. 6.

Французское слово «фаблио» напрямую связано со словом «фабль» — басня; фаблио — это побасенка, маленькая, смешная и одновременно назидательная история. В центре фаблио — комическое и поучительное событие из жизни самых рядовых и заурядных людей, иногда окраска такого события приобретает сатирический оттенок. Фаблио — это обязательно рассказ в стихах, восьмисложный стих которого иногда называют «прозой старофранцузского». Фаблио были предназначены прежде всего для рассказа: на ярмарках, во время народных гуляний — для широкой аудитории; в тавернах, на постоялых дворах или у домашнего очага — для избранного круга слушателей. Расцвет фаблио приходится на полтора века — с конца двенадцатого до начала четырнадцатого, когда произошел переход от стихов к прозе и место анонимного, по сути своей фольклорного, фаблио заняла авторская новелла позднего Средневековья.