Шандор Петефи - Стихотворения. Поэмы

Уши и рты… Тишина.
Слушайте!
Провозглашаю глагол:
Кушайте!
Пусть и на небесах
Слушают,
Как на земле свинью
Кушают!
Пусть будет наша жизнь
Мирная
Длинной, как колбаса
Жирная.
Глянь на нас, рок, так
Сладостно,
Как мы глядим на гуляш
Радостно!
Пусть потечет с высот
Мир на нас,
Как в эту кашу вот
Жир сейчас!
Если же явится Смерть
Дерзкая
Праздновать тризну свою
Мерзкую —
Тесно набьемся мы
В мир иной,
Словно в кишку колбасы
Жир свиной!

«Эй, друг, ты жрал — в крови клыки и пасть.
А нам судьба от голода пропасть.

Вихрь табуном воздушных жеребцов
Над пуштой мчится. Мрак зимы суров.

Здесь не видать ни одного следа.
Так где же пировал ты и когда?»

Так волки волку ночью говорят,
Когда приходит в стаю он назад.

А волка голод больше не томит.
А он волкам любезно говорит:

«Есть в снежной пуште хижина одна,
Пастух живет в ней и его жена.

А сзади хижины там стойло есть,
В нем блеют овцы… много их, не счесть.

Бродили ночью около жилья
Один какой-то господин и я.

Овечку я хотел схватить одну,
Он — пастуха высматривал жену.

Вот так овцы и не отведал я,
Но… съел того, кто бродит вкруг жилья.

Ох, спина болит и ноет.
Ох, болит!
Я вчера в саду соседнем
Был избит.
Набалдашником тяжелым
Что есть сил
Наш сосед меня за груши
Колотил.

Но зачем же на деревьях
Каждый год
Поспевает этот сочный,
Сладкий плод?
Я считал: его недаром
Создал бог,
И от груши отказаться
Я не мог.

Сам не помню, как сорвался
Я с плетня.
Печень с почками столкнулась
У меня.
А сосед меня сграбастал
И опять
Начал пыль своею тростью
Выбивать.

«Вот тебе, — сказал: он, — груша.
Получай!
Вот тебе вторая, третья,
Шалопай!»
Столько груш я на деревьях
Не видал,
Сколько он своею тростью
Насчитал.

Это видел только с неба
Лунный луч.
Но луна накрылась шалью
Черных туч.
Видя все, что я в тот вечер
Перенес,
Пролила она немало
Крупных слез.

Он с ума сошел от злости,
Мой злодей.
С каждым разом бил он тростью
Все сильней.
Он смычком своим работал,
Как скрипач.
Только скрипка издавала
Громкий плач.

Отомщу же я соседу —
Скрипачу.
За побои я с лихвою
Заплачу.
Не топите вы осиной
Вашу печь —
Может искрами полено
Вас обжечь.

Я заметил, что частенько
Вечерком
Вы приходите под окна
К нам тайком.
У меня в глазу заноза
Вам видна, —
У себя же вам не видно
И бревна!

Запрещаете вы грушу
Мне сорвать, —
Сами ж ходите под окна
Воровать.
Мне вы грозно говорите:
«Не воруй!» —
А у тети вы крадете
Поцелуй.

Пусть за Библией зевает
Наша мать,
Буду в оба я за вами
Наблюдать.
И при первом поцелуе
В час ночной
Вас водою окачу я
Ледяной!

Ожидаю в нетерпенье:
Скоро ль, скоро ль, боже мой,
Сядет на мои колени
Та, кто мне дана судьбой?

Кто же это, кто такая
Нареченная моя, —
Вот о чем хочу узнать я,
Вот о чем гадаю я!

Белокура, чернокудра,
Невесома иль полна,
Черноглаза, синеока —
Как-то выглядит она?

Синие глаза? Прекрасно!
Черны очи? Соглашусь!
Ну, а если с обаяньем
Доброта войдет в союз…

Вот такую дай мне, боже!
И не важно — будь она
Бледнолица иль румяна,
Белокура иль черна!

Скромный домик, домик у Дуная…
Я о нем мечтаю, вспоминаю,
Что ни ночь, мне домик этот снится, —
И в слезах, в слезах мои ресницы!

Там и жить бы до скончанья века,
Но мечты уносят человека,
Будто крылья сокола, высоко…
Домик мой и мать моя — далеко!

Матушку целуя на прощанье,
Я зажег в груди у ней страданье.
Не могла залить мучений пламя
Ледяными росами — слезами.

Если б сил у матушки хватило,
Так она меня б не отпустила,
Да и сам бы я решил остаться,
Если б мог в грядущем разобраться.

Манит жизнь в лучах звезды рассветной.
Будто сад волшебный, сад заветный.
И поймешь уже гораздо позже —
Жизнь на дебри дикие похожа!

Озарен я был надежды светом…
Да уж что там толковать об этом, —
Странствуя по жизненной дороге,
О шипы я окровавил ноги.

Вы, друзья, на родину спешите.
Матушку мою вы навестите!
Не пройдите мимо, повидайте,
От меня поклон ей передайте.

Ей скажите: пусть она не плачет,
Сыну, мол, сопутствует удача…
…Знала б, как мои страданья тяжки,
Сердце бы разбилось у бедняжки.

Адский пламень, черт рогатый!
Сердце яростью богато.
И мечусь, бушую люто,
Сам я Балатон как будто.

Вся-то жизнь моя — превратность!
Что ни час — то неприятность!
Если б мне девичьи очи,
Прослезил бы все платочки!

Но за слезы мне не платят!
Пусть кто хочет, тот и плачет.
Я ж загну словцо такое,
Что и гнев им успокою.

Раз на кухню залетел я,
Трубку прикурить хотел я,
Прикурить-то не случилось:
Трубка — черт! — уже курилась.

Да и в ней ли, скажем смело,
Разве в трубке было дело?
Дело было в той девчонке..
Что трудилась у заслонки.

Жар мешала, раздувала,
Вся румянцем расцветала,
А глаза-то — словно свечи,
Обжигали жарче печи.

Я вошел, она взглянула,
Душу мне перевернула.
В трубке жар погас недаром:
Сердце вспыхнуло пожаром.

Знаешь, милый друг Петефи,
Я нисколько не боюсь,
Что тебе отдавит плечи
Счастья непосильный груз!

Подарило тебе счастье
Эту лирочку одну,
Чтоб выманивал ты песни,
Щекоча ее струну.