Шицзин
- Название:Шицзин
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:1957
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Шицзин краткое содержание
Полный перевод «Книги песен» на русский язык публикуется впервые. Поэтический перевод «Книги песен» сделан советским китаеведом А. А. Штукиным, посвятившим работе над памятником многие годы. А. А. Штукин стремился дать читателям научно обоснованный, текстуально точный художественный перевод. Переводчик критически подошел к китайской комментаторской традиции, окружившей «Книгу песен» многочисленными наслоениями философско-этического характера, а также подверг критическому анализу работу европейских исследователей и переводчиков этого памятника.
Вместе с тем по состоянию здоровья переводчику не удалось полностью учесть последние работы китайских литературоведов — исследователей «Книги песен». В ряде случев А. А. Штукин придерживается традиционного комментаторского понимания текста, в то время как китайские литературоведы дают новые толкования тех или иных мест памятника.
Поэтическая редакция текста «Книги песен» сделана А. Е. Адалис. Послесловие написано доктором филологических наук.Н. Т. Федоренко. Комментарий составлен А. А. Штукиным. Редакция комментария сделана В. А. Кривцовым.
Шицзин - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Среди произведений придворной поэзии значительное место занимают оды на тему о преданной службе царю, о верноподданнических чувствах приближенных царя, славословия царю вроде —
Небо навеки храни тебя, царь!
Сила твоя да пребудет тверда,
Благо и счастье да будет тебе,
Да не иссякнут они никогда!
(II. 1. 6)
— о ратных подвигах в походах против гуннов; о царской охоте, «а которой также господствовали чопорная обрядность, иерархический церемониал:
По четверке коней в колесницы князей впряжены,
И одна за другою четверки приходят на стан.
Наколенники алые, в золоте туфель сафьян,
Собираются гости, блюдя и порядок, и сан.
(II. III, 5)
Здесь и оды радушному хозяину, не поскупившемуся на яства и вино:
Всякой-то рыбы мережа полна:
Карпов, форели не счесть!
Доблестный муж наготовил вина —
Вина прекрасные есть.
(И, II. 3)
Или знаменитая ода «Встреча гостей», в которой мы кстати «встречаем древний поэтический образ «криков оленей», ставший « китайском языке символом веселья, торжественной трапезы, пиршества:
Согласие слышу я в криках оленей,
Что сочные травы на поле едят.
Прекрасных гостей я сегодня встречаю —
И слышу я цитры и гуслей игру,
Я слышу и цитры и гуслей игру,
Согласье и радость в удел изберу.
Отменным их ныне вином угощаю —
Прекрасных гостей веселю на пиру.
(II. I. 1)
Здесь и славословие «достойным гостям», которым хозяин желает «жизни на века и века»:
На южной горе вижу поросли ив,
На северной — рощи обильные слив.
Достойные, милые гости мои
Народу заменят и мать, и отца,
Достойные, милые гости мои,
Их доблестной славе не будет конца!
(II, II. 7)
Здесъ и ода царственному пиршеству:
Густая, густая повсюду роса
Без солнца не высохнут росы кругом...
Мы длим свою радость, мы пьем в эту ночь,
Никто не уйдет, не упившись вином.
(II. II, 10)
Здесь и произведения придворных стихотворцев, отразившие характерное отношение к женщине, в известной мере сохранявшееся в китайском обществе на протяжении многих веков, особенно в среде аристократии. Вот как это выражено в придворной оде «Новый дворец»:
Коль сыновья народятся, то спать
Пусть их с почетом кладут на кровать,
Каждого в пышный оденут наряд,
Яшмовый жезл как игрушку дарят.
Громок их плач... Заблестит, наконец,
Их наколенников яркий багрец —
Примут уделы и царский дворец!
Если ж тебе народят дочерей,
Спать на земле уложи их скорей,
Пусть их в пеленки закутает мать,
В руки им даст черепицу играть!
Зла и добра им вершить не дано,
Пищу варить им, да квасить вино,
Мать и отца не заставить страдать.
(II. IV. 5)
Есть и произведения, содержащие критику господствующего режима, в которых звучит открытое недовольство, как, например, «Ода благородного Цзя Фу, обличающая царя и царского советника Иня»:
Неба великого гнев над страною!
Смута, предела не зная, растет,
И умножается с каждой луною,
Благостей мира лишая народ.
Сердце как будто пьяню от печали..
Кто у нас держит кормило страны?
Править страной вы давно перестали.—
Скорбь и страданья народа страшны!,.
Небо великое в гневе сурово!
Царь наш покоя не ведает снова —
Сердце смирить он не хочет и только
Гневом встречает правдивое слово.
(II. IV, 7)
Аналогичные мысли выражаются и в «Оде ушедшим от смуты в иные земли»:
Велик ты, неба вышний свод!
Но ты немилостив и шлешь
И смерть, и глад на наш народ,
Везде в стране чинишь грабеж!
Ты, небо в высях, сеешь страх,
В жестоком гневе мысли нет;
Пусть те, кто злое совершил,
За зло свое несут ответ,
Но кто ни в чем не виноват —
За что они в пучине бед?
(II, IV, 10)
Близка по содержанию этим произведениям и прославленная «Ода о клеветниках», в которой поэт гневно обличает «лживые слова» льстецов и «мастеров клеветы»:
Причудливо вьется прекрасный узор —
Ракушками тканная выйдет парча.
Смотрю я на вас, мастера клеветы!
Давно превзошли вы искусство ткача...
Лжецов клеветавших схватил бы я сам
И бросил бы тиграм их всех и волкам;
Коль тигры б и волки их жрать не смогли,
На север их кинул бы к краю земли;
Коль в мрачные север не примет края,
К великому небу их кинул бы я!
(II. V. 6)
Следует, однако, иметь в виду, что господствующие классы, знать, а также их идеологи,— в частности, представители конфуцианства,— нередко стремились использовать в своих корыстных интересах как памятники фольклорного поэтического творчества, так и деятельность художников слова, живших в различные исторические периоды. Недовольство и критика исходили нередко от тех представителей аристократии, которые стремились к захвату государственной власти. Именно в этой связи и должна рассматриваться критика правящих кругов, содержащаяся в разделе придворной поэзии «Шицзина», в отличие от критики и жалоб, звучащих в произведениях чисто народных.
Помимо произведений придворной поэзии, в разделе «Малые оды» есть прекрасные поэтические образцы, которые трудно в полной мере отнести к литературной или фольклорной поэзии, но которые, однако, строятся в значительной степени в соответствии с принципами народного песенно-поэтического творчества. Это, в частности, можно видеть на примере «Оды о дружбе», отрывки из которой Мао Цзэ-дун цитирует в одной из своих работ:
Согласно стучит по деревьям топор,
И птичий исполнен согласия хор,
Их стая, из темной долины взлетев,
Расселась в вершинах высоких дерев.
Их песни звучат голосисто средь гор —
Подруга с подругой ведет разговор.
Смотри: если птица подругу зовет,
Подруга с подругой ведет разговор,
То как человеку друзей не искать.
Не к другу ль его устремляется взор?
И светлые духи, услышав о сем,
Даруют согласье, и сгинет раздор.
(II. I. 5)
Наконец, в разделе «Малые оды» мы находим также поэтические произведения фольклорного происхождения, близкие по своему характеру и тематике к песням из книги «Нравы царств». Тут и оды, посвященные земледельческому труду, например, ода «Большое поле», в которой не только рассказывается о полевых работах, но и ставятся вопросы общественных отношений:
Много нам сеять на поле — большое оно.
Мы приготовили все — отобрали зерно.
Все приготовили мы, за работу пора;
Каждая наша соха, как и надо, остра.
С южных полей начинаем мы землю пахать,
Всяких хлебов мы довольно посеять должны.
Княжеский правнук доволен, что всходы пышны.
Прямо они поднялись, высоки и сильны...
Общее поле сначала дождем ороси,
После коснись ты и наших отдельных полей!
Вот молодые колосья остались не срезаны там,
Связку вот эту оставим на поле смелей;
Горсть оставляем иную на поле зерна,
Эти колосья не тронем, совсем не сожнем.
Вдовым на пользу оставлено,— вдов пожалей I
(II. VI. 8)
Интервал:
Закладка: