Николай Доризо - Я сочинил когда-то песню

Встреча с сыном началась с разлуки.
Мне тепло и грустно оттого,
Что в роддоме держат чьи-то руки
Без меня
мальчишку моего.
Пятый день пошел со дня рожденья.
В дверь стучу —
закрыта на засов.
Да, роддом такое учрежденье —
Плохо приспособлен для отцов!
Шлю жене я разные вопросы:
«Точно опиши его глаза,
Нос какой — прямой или курносый,
Русым ли мой мальчик родился?»
«Он красавец!» —
мать мне отвечает.
В подтвержденье всех его красот
Факт один пока что отмечает:
Вес — три килограмма восемьсот!
Я иду,
прохожим улыбаюсь,—
Черт возьми, мне здорово везет!
Засыпаю — сразу просыпаюсь:
Вес — три килограмма восемьсот!
А при встрече повторяю сразу
Эту фразу всем моим друзьям.
Смысл огромный вложен в эту фразу,
А какой?
Не понимаю сам!

Мать, и ты гуляла босоногой,
Думала в тот дальний детский век,
Что бывает мамой
самый строгий,
Самый взрослый в мире человек.
А теперь ты пишешь мне о сыне,
Будто вновь вернулась в те года.
Нет, такой девчонкою, как ныне,
Не была ты прежде никогда!
Перед счастьем матери робея,
Стала ты моложе
и старей,
В нежности своей — чуть-чуть глупее,
В мудрости своей — куда мудрей!
Мне, отцу и мужу, думать лестно,
Что тебя и сына поутру
Из роддома с главного подъезда —
Двух детей
я сразу заберу!

Стоит у роддома машина,
От нетерпенья ворча.
— Берите же на руки сына! —
А я все гляжу на врача.
Гляжу
боязливо,
тревожно,
Беру,
по паркету иду
Так медленно,
так осторожно,
Как будто
ступаю
по льду.
Мой путь вдруг становится тонок,
Почти как дрожащая нить,
Как будто и сам я
ребенок,
А мать
меня учит ходить.
И вправду,
мой возраст отцовский
Такой,
как сыновний его…
Спит крохотный житель московский,
Не видит отца своего.
Постелью рука моя стала,
На ней уместился он весь,
Запрятан в конверт-одеяло —
Живая
грядущего весть!
Лишь первая строчка,
поверьте,
Той вести
в руках у меня.
Так пусть в этом теплом конверте
Растет она
день ото дня.
Ее не постичь за минуту.
Такая уж доля отца,—
Всю жизнь я читать ее буду
И все ж не прочту
до конца.
Волосики,
мягкое темя,
Цвет глаз — невозможно понять,
И спать ему долгое время,
Чтоб первые сны увидать.
Глядит он,
не зная,
что значит
Глядеть так серьезно на свет.
Он плачет,
не зная,
что плачет.
В нем — жизнь.
А его — еще нет…
И, вторя движениям нашим,
Рукой протирая глаза,
Не знает он главного даже,
Что сам он — уже родился!
Так ясно все в нем,
так несложно:
Улыбка, движения век…
И все ж разгадать невозможно,
Какой же в нем спит человек?!
Смеется мой мальчик безбровый,
Наш главный хозяин в дому:
Мы все по-солдатски готовы
Во всем подчиняться ему.
Пусть он,
улыбаясь,
не знает,
В каком государстве рожден,
Отец за него понимает,
Чему
улыбается
он!

Я сочинил когда-то песню.
И песня встретилась со мной.
Она со школьниками вместе
Шла мимо
улицей ночной.
Шагала с выпускного бала,
Меня задев слегка плечом,
В лицо взглянула —
не узнала,
Как будто ей я не знаком.
Не я как будто дал ей имя,
Был ею полон, сон гоня…
Она идет теперь с другими,
И нет ей дела до меня!
Хотелось крикнуть:
— Что ж ты, что же?
Остановись!..
Ведь ты моя! —
Но, как любой другой прохожий,
Ей уступил дорогу я.

Страна Октября,
Победная,
Ты наша любовь
Заветная,
Ты то нам дала,
Отчизна-мать,
Что только ты одна
Могла нам дать.
Дала ты нам ширь
Раздольную,
Дала ты нам жизнь
Достойную.
Нам веру дала
В грядущий день,
В счастливый день
Человечества.

Отчизна,
Нам радостно жить
Твоими большими
Заботами.
Ты учишь
Нас верно дружить
Со всеми земными
Народами.
Друзьям
Ты поможешь всегда,
До них
Твоя правда
Дотянется,
Святая
Твоя доброта,
Как подвиг,
Навеки останется!

В твой праздничный
День рождения
Мы славим твои
Свершения,
Мы славим года
Твоих побед,
Твой мирный герб
Достиг
Иных планет.
Клянемся
Высокой клятвою,
И песней своей,
И жатвою
Клянемся
Всегда беречь тебя,
Любить тебя,
Наша Родина!

Отчизна,
Нам радостно жить
Твоими большими
Заботами.
Ты учишь
Нас верно дружить
Со всеми земными
Народами.
Друзьям
Ты поможешь всегда,
До них
Твоя правда
Дотянется,
Святая
Твоя доброта,
Как подвиг,
Навеки останется!

Разгорались,
Горели костры,
Согревая усталых солдат,
Что из боя
С победой
Пришли,
Когда Зимний
Был приступом
Взят.

Никогда,
Никогда,
Никогда
Не забыть
Той далекой поры,
Никогда,
Никогда,
Никогда
На земле
Не погаснут костры,
Костры нашей правды,
Свободы
И счастья,
Революции нашей костры.

Шли враги
На родной Петроград,
Но не дрогнули В битвах посты,
И прорвали
Все кольца блокад
Революции нашей костры.

Никогда,
Никогда,
Никогда
Не забыть
Той далекой поры,
Никогда,
Никогда,
Никогда
На земле
Не погаснут костры,
Костры нашей правды,
Свободы
И счастья,
Революции нашей костры.

Как мы любим
Их пламенный свет,
Свет
Любимой
Отчизны моей!
Не бывало
Вовеки костров,
Чтоб теплей
Согревали людей!

Никогда,
Никогда,
Никогда
Не забыть
Той далекой поры,
Никогда,
Никогда,
Никогда
На земле
Не погаснут костры,
Костры нашей правды,
Свободы
И счастья,
Революции нашей костры.

Наш съезд…
Его партийные слова
Мы подтвердим
великими делами,—
Они
пшеницей
встанут
над полями,
Как символ
трудового торжества.
Его слова —
кипение металла
И новых
светлых зданий
этажи.
Да, Партия —
всех наших дел
начало.
Все стройки века —
плоть ее души.
И думая о том,
что будет завтра,
Мы говорим с волненьем
в этот час:
Ты, Партия,
одна у нас,
как правда.
Ты, Партия,
одна у нас.
От стен Кремля
До самых дальних мест
Все громче,
шире
С каждым днем и часом
Народ наш
Славит
двадцать пятый
съезд,
Его могучий
коллективный
разум.

Покуда солнце
людям светит
С небесной выси голубой,
Не верю я,
чтоб жизнь на свете
Сама
покончила
с собой.
Нет,
я не верю в гибель мира
В кромешной атомной золе,
Чтоб ни Толстого,
ни Шекспира
И ни травинки
на земле.
Я верю
в разум человека,
В его порыв
дружить,
любить,
В потребность
тихого ночлега
И в жажду строить
и творить.
В его возвышенные чувства,
И дерзкой мысли торжество,
В его науку
В него
и больше ни в кого!
Я верю
верой беспредельной,
Она живет в моей крови,
Я верю
песне колыбельной
И первой
бережной любви.
Я в нашу память
верю свято,
Она сердца доныне жжет,
Она гремит
грозней набата
И от войны
нас бережет.
Я верю
верою заветной,
Она,
как мать,
мне дорога,
Я верю в то,
что флаг рассветный
Взошел
над миром
на века.
Ничем
той веры
не измерить,
Никак ее не сокрушить.
Пока живу,
я буду верить.
Пока я верю —
буду жить!