Елена Чудинова - Medium AEvum II[сборник стихотворений 1990-х гг.]

Сотни лет не услышана боль,

Я оплакать тебя обещала:

Будь спокоен, мой светлый король.

Примечание:

[1] Сапфировый крест XII века расположен в витрине Реймской сокровищницы над золотым корабликом

ГОСУДАРЯМ ЕВРОПЫ

IV. Я не могу вести мои войска.

Я должен лечь на горестное ложе.

Когда ж мой скипетр выронит рука,

Его поднять — ответьте мне — кто сможет?

Придите и примите мой венец.

Врагов все больше… Смута все сильнее…

Концом Святого града мой конец

Не станет пусть… Рука моя немеет.

Я не могу войска мои вести.

Я должен лечь… В час смерти нет покоя.

Скажите мне, что вы — уже в пути!

Ужели ни один — не жаждет боя?

апрель 1993

V. Я вглядываюсь в бронзовый туман.

Как смутен тот, кто взор встречает мой!

Зерцало не способно на обман,

Но зыбок мир за рамкой золотой.

Иначе мимоходом в гладь воды

Я взгляд бросал в походах боевых,

И слабо отраженные черты

Дробились от касанья рук моих.

Загар не тронул кожу у висков…

А рядом необычно пала тень.

Ужель тебя, клеймо моих оков.

Являет мне сегодняшний мой день?

Игра воображенья, тусклый свет…

Отяжелела складка меж бровей.

О, Господи, еще не время, нет!

Ведь это хуже тысячи смертей!

Я вглядываюсь в бронзовый туман.

Как смутен тот, кто взор встречает мой!

Что если даже голос твой — обман,

Мерцанье под летейскою водой?

VI. Три дня, как короля никто не видел.

Застыли залы в тусклой тишине.

Свою трещотку шут возненавидел.

Три дня король не думал о войне.

Три дня рыдали голуби на крыше,

Восточный ветер плакал над дворцом.

На третий день король из спальни вышел.

Спокоен. И с накрашенным лицом.

САЛАДИН

VII. Анка не дается сетям и тенётам,

Лепечет фонтан, словно в райском саду,

Дорожкой какой от душевного гнета

Уйти бы сегодня, никак не найду.

Дорожки бегут, цвета хны и шафрана,

Ширазские розы кроваво красны,

Ни строки поэтов, ни суры Корана

Сегодня мне отдыха дать не вольны.

Сквозь розы мне запах гниения мнится,

По саду, влекомый своею тоской,

Мечусь, как душа его в смрадной темнице

Распадшейся плоти, не двинуть рукой,

Не вынуть из ножен меча боевого,

Не тронуть перстом нежной морды коня…

Какого заклятья сказать тебе слово?

Изыди, неверный! Отстань от меня!!

Под стягом Пророка в твой город я въеду!

Как легок отныне, как легок мой путь…

Великий Аллах! Но такая победа

С союзницей-лепрою, проклята будь!

ПАСТОРАЛЬ

Ягненок белый, мой дружок,

Послушай мой секрет:

Сегодня стадо на лужок

Гнала твоя Нанетт.

Вдруг по дороге — пыль столбом,

Как туча пыль летит,

Гремит из тучи словно гром,

Стук бешеных копыт…

Султан из перьев промелькнул,

Плаща взметнулся мех,

Подобно молнии сверкнул

Серебряный доспех.

Вся обомлела я, мой друг,

Ягненок белый мой,

Корзину выронив из рук,

Я бросилась домой.

Селенье все — полно молвой,

Сказал старик один:

Вернулся сир Робер де Трой

Из дальних Палестин.

Он у святого алтаря

Дал в юности обет

Он видел Мертвые Моря,

Страшней которых нет.

Одну он выиграл войну,

Другую — проиграл,

У Саладина был в плену,

Из плена он бежал.

Волшебниц видел он в шелках,

Что лица прячут днем…

Я ж — в деревянных башмаках,

В загаре я густом.

Гроза, беда средь бела дня,

Забыла я покой:

Что сир Роберу до меня,

До девушки простой?

Сижу я в травах полевых

За каменным мостом.

Уж шум копыт давно затих,

И тихо все кругом…

Я в воду бросила венок:

Куда он поплывет?

Ягненок белый, мой дружок,

Чего же сердце — ждет?

ЛЭДИ БЛАНШ

Злой ветер с Западной стороны,

Вторь ветер песне моей,

О лэди, чьи кудри как смоль черны,

А сердце еще черней.

Из-под Баннокберна вернулся лорд,

В замок Элбери въехал свой,

Дом оставлял он весел и горд,

Но мрачен вернулся домой.

Слуги его обступили толпой,

Но скорбно отвел он взор:

«Я с поля брани позор несу,

Но дома ждет горший позор!»

Сэр Рэндолф в спальню жены спешит,

Гнев кипит в нем, как в пиве хмель,

А леди печальна сидит у окна,

Качает она колыбель.

Вскричал сэр Рэндолф, страшен на вид:

«Покайся теперь, жена!

Не мое дитя в колыбели спит,

А дочь Гэйвстона-колдуна!

Я тайну узнал и лишился сна,

Зачем я не пал в бою!»

«Убили Гэйвстона-колдуна,

А с ним — всю радость мою.

Глаза его цветом словно сапфир,

А волосы будто смоль.

Вели заточить меня в монастырь,

Но дитя защитит король!»

«Велю заточить я тебя в монастырь,

Неверная ты жена,

Но пусть в моем замке пока растет

Дочь Гэйвстона-колдуна.

Не хочу короля я прогневать, нет,

Не стану дитя убивать,

Но когда ей минет пятнадцать лет,

Ей тоже монахиней стать».

Злой ветер с Западной стороны,

Вторь ветер песне моей,

О лэди чьи кудри как смоль черны,

А сердце еще черней!

Глаза как сапфиры у крошки Бланш,

А кудри черны как смоль,

Что ни весна — все краше она,

А крестил ее сам король.

И вот минуло тринадцать лет,

Весной зацвели луга,

Когда к сэру Рэндолфу вошел

И заплакал старый слуга.

— О чем ты плачешь, скажи, старик?

Я за верность не кину в беде.

— Не ко мне, а к тебе прилетела беда,

И в твоем поселилась гнезде!

Зачем побоялся ты короля?

Колдовское дитя не убил?

Уильям, твой единственный сын,

С сестрой своей согрешил.

Видать опоила его травой,

И медом сладких речей,

Словно во сне он, он сам не свой,

И ложе он делит с ней.

В светлицу к сестре своей входит брат.

— Что ты бледен, моя любовь?

— Нас выдал слуга, в душе моей ад,

И стынет от горя кровь.

Отец поутру, проснется едва,

В монастырь тебя увезет,

Бесполезны мольбы, бессильны слова,

Острый нож твои косы сожнет.

— О, не плачь мой любимый, мой сладкий брат!

Воробейник в лесу и волчец,

Я сегодня сама разливала эль,

И не скоро проснется отец.

ПЕСЕНКА ЛОНДОНСКОГО МИНТА

Наш путь чума, наш путь тюрьма,

Наплюй на сто невзгод,

Фортуна — девка и сама

В постель к тебе придет!

Ах, синяя ягода, куст можжевельник,

Осыпавший склоны полей,

Погибели синей, трактирщик бездельник,

Живее мне в кружку налей!

Пеньковый галстук мне надеть,

Сегодня — мой черед,

Придешь ли, Молли, поглядеть,

Как в пляс дружок пойдет?

Ах, синяя ягода, куст можжевельник,

Осыпавший склоны полей,

Погибели синей, трактирщик бездельник,

Живее мне в кружку налей!

ПОСЛАНИЕ К R.О.

«Петр и Павел». Там праздник сейчас.

Я — в Москве. Совершенная драма.

Я с улыбкой тоскую о Вас,

Зимой священник из доброго храма.

Между нами разводит мосты