Инна Кабыш - Мама мыла раму

— Здорово, командир! — кивнул Вовка.

— Командир — там, — мужик мотнул головой в сторону дощатого домика, — но если что по делу — ну там оградку покрасить или сорняки протравить — это ко мне. — И представился: — Дядя Саша.

— Дядя Саша, — как всегда без предисловий сказала, подходя, Светка, — а можно установить новую плиту?

Дядя Саша оперся на лопату.

— Чего ж нет? — он подошел к ограде, откуда только что вышла Светка. — А чем вам старая не нравится? Работа, по всему видать, советская…

— …значит, отличная? — перебила Светка. — Знаем, проходили. Но меня не устраивает… как бы вам получше объяснить… стиль.

Дядя Саша сощурился, разглядывая плиту.

— А чего тут объяснять? Стиль — великая вещь… — Он перевел глаза на Светку и подмигнул. — Белка-то вам будет — как насчет свистка? В смысле: не хотите ли эпитафию?

— Эпитафию? — переспросила Светка.

— Ну да, — оживился дядя Саша. — Вот, к примеру: «Покойся, милый прах, до радостного утра».

— Карамзин, — автоматически сказала Светка и покачала головой.

— Согласен, — кивнул дядя Саша, — сам не люблю сентиментализм.

Светка с Вовкой переглянулись.

— А такую, — на лице дяди Саши изобразилась грусть, — «Вы, березки, не шумите, милых сердцу не будите».

Светка сморщила лоб:

— Это где-то у Бунина… В «Деревне», кажется, — и в упор посмотрела на дядю Сашу, — только там «мово Ваню». Точно: «мово Ваню не будите».

Дядя Саша крякнул:

— Я вижу, мы коллеги…

— Ну… — улыбнулась Светка, — я-то простая учительница, а вот он, — Светка толкнула локтем Вовку, — редактор журнала.

— Толстого? — почему-то заволновался дядя Саша.

— Глянцевого, — поправил Вовка.

— Это совсем другое дело! — обрадовался дядя Саша. — А то редакторов этих толстых журналов я терпеть ненавижу!

— Чего так? — усмехнулся Вовка.

— Да один мне тетрадку стихов — здоровую такую, за 48 копеек — всю исчеркал…

— Так вы поэт? — улыбнулась Светка.

— Типа того, — скромно ответил дядя Саша. — Я ж не только переделываю — у меня и свое есть.

— Например? — заинтересовался Вовка.

Дядя Саша прокашлялся:

— «Есть и дети, и жена, а любила мать одна». Или «Доченька, пройдут года, а ты все будешь молода».

Дядя Саша покосился на внимательно слушавших Светку с Вовкой и продолжал: «Распроклятая Чечня всё отняла у меня». А вот из нового: «Слишком этот свет жесток, отдыхай на том, браток».

Дядя Саша остановился.

— Ну как?

— А вы не хотите книжку издать? — то ли шутя, то ли серьезно спросил Вовка. — Есть же книжка «Тосты»…

— Оно мне надо! — презрительно сплюнул дядя Саша и, обведя рукой кладбище, изрек: — Вырубленное топором не зачеркнешь пером.

Светка от удивления широко раскрыла глаза.

— Так это всё… вы написали?

— Почти, — ответил дядя Саша и объяснил, что, во-первых, как вы успели заметить, здесь есть и классика, а во-вторых, не все же хотят эпитафии…

— Насчет эпитафии мы подумаем, — пообещала Светка, — а вот остальное… — и она выложила дяде Саше свои проблемы.

— Как говорил герой Шукшина, эх вы, интеллигенция! — дядя Саша воткнул лопату в землю и сел на скамейку у столика возле ограды. — Садитесь, — пригласил он и Светку с Вовкой, — в ногах правды нет.

Вовка и Светка сели.

— Тут надо аллегорически, — дядя Саша сделал замысловатый жест рукой.

— То есть? — уставилась на него Светка.

— С подтекстом, — дядя Саша похлопал себя по карманам и вытащил блокнот.

— Это, надо думать, ваши родители? — посмотрел он на Светку.

Светка кивнула.

— Правильно я понял вашу идею: вы хотите, чтобы они, любившие друг друга, всегда были вместе и причем не где попало, а в Царствии Небесном?

Светка опять кивнула:

— Именно!

— Тогда так… — дядя Саша открыл блокнот, вытащил из-за уха карандаш и, на минуту задумавшись (при этом губы его шевелились), написал на чистой странице:

Светка посмотрела на надпись и ошарашенно пролепетала:

— А разве… так можно?

— А почему нет? Кто платит, тот и заказывает текст, — рассудительно ответил дядя Саша.

— А где… крест? В смысле Царствие Небесное? — робко спросила Светка.

— А это что? — дядя Саша ткнул пальцем в знак «+».

— Ну, ты, блин, даешь! — не выдержал Вовка.

— Только вот насчет «платит»… — дядя Саша почесал за ухом. — У нас тариф 100 рублей знак. А у вас текст уж больно короткий… — Он многозначительно посмотрел на Вовку. — Невыгодно.

— Обижаешь, — развел руками Вовка, — мы ж все-таки филологи: понимаем, что подтекст дорогого стоит.

Дядя Саша захлопнул блокнот.

— Тогда лады!

Они с Вовкой ударили по рукам, а Светка вытащила из сумки фляжку и набор из трех крошечных стопок.

— За успех нашего безнадежного дела?

— Я за рулем, — виновато ответил Вовка.

— А я на работе, — вздохнул дядя Саша.

— Вот так и спиваются русские женщины, — Светка кивнула на фляжку, — между прочим, «Наполеон», — она открутила пробку. — Дети подарили. На День учителя.

— Хорошая у вас работа, — сглотнул дядя Саша. — Благородная…

Светка наполнила свою стопку.

— А!.. Где наша не пропадала, — резанул рукой воздух дядя Саша. — По пятьдесят капель — и в бега.

— То-то, — усмехнулась Светка и наполнила вторую стопку.

— Ну если по пятьдесят капель… — промямлил Вовка.

Светка наполнила третью.

Дядя Саша встал:

— Ну, как говорится, Царствие Небесное!..

Выпили.

— Хороший коньяк, — отметил дядя Саша, садясь. — А еще ругают современную молодежь…

А Вовка, кивнув на коттеджный поселок, спросил:

— Наезжают?

— Не сыпьте соль на рану, — дядя Саша повертел в руках стопку. — Клушинские говорят, что скоро нас вообще с землей сровняют, потому-де, что кладбище недействующее… — и рукой со стопкой он показал на край кладбища, где — через овраг — начинались коттеджи. — Место кончилось…

— Конец света… — выдохнула Светка и, ни к кому не обращаясь, сказала: — А разве может быть… «недействующее кладбище»?

Наступила тишина, только слышно было, как в коттеджном поселке работает экскаватор.

— Если может быть город на костях, — нарушил молчание Вовка, — то почему бы не быть поселку?

А дядя Саша бросился успокаивать Светку, что даже если могилы закатают, наш скорбный труд не пропадет, потому что тогда… — дядя Саша вскочил, — я поставлю надгробные плиты впритык, как книги на полке… — глаза его заблестели. — Ведь в конце концов, есть только текст между прошлым и будущим…

— По-моему, это тост, — заметила Светка и налила по второй.

— Саш-ка! — раздалось со стороны дощатого сооружения.

— Труба зовет! — дядя Саша вскочил, быстро опрокинул стопку и кашлянул, что хорошо бы авансик…

И Светка стала лихорадочно рыться в сумке, но Вовка вынул из кармана стодолларовую бумажку и протянул дядя Саше. И тот замялся, что зачем аж долларами-то, но Вовка возразил, что твоему тезке вообще платили золотом за строку.