Антология - Советская поэзия. Том первый

Как рассказать об этом изобилье
Народных слез, о горе всей земли?
Гроб Руставели девять раз разбили,
Пока его к могиле принесли.

Казалось, солнце и луна скончались.
Казалось, в целом мире жизни нет.
Но не сдались грузины, опечалясь,
И начал бесконечный путь поэт.

Подняв, как знамя, красоту живую,
Которая народу дорога,
Над смертью, над невзгодой торжествуя,
Сыны народа вышли на врага.

Из уст в уста — так шло преданье это
До наших дней, и внятно говорит,
Что славный труд любимого поэта
В народе вечным пламенем горит.

Раздуй огонь, работу начиная,
Доверив стих чеканке и резьбе.
Умрешь — пускай хоть капля росяная
Народных слез достанется тебе.

Достаточно одной слезинки малой,
Чтобы ветвистой чашею ты рос,
Чтобы тебя из праха поднимало
Бессмертное благоуханье роз.

Зачем туманы длинной чередой
С горы крутой
Спускаются в долину?
Хотят ли жажду утолить водой
Или развеять старую кручину?

Нет, не затем они свершают путь, —
Им хочется,
Покинув гору эту,
К садам и виноградникам прильнуть
И по следам людей
Прийти к рассвету.

Луна зашла, и ночь в исходе,
И бубен выбился из сил.
В запасе больше нет мелодий,
Пир весь их выбор истощил.

Но девушка, стройней газели,
Ждет, чтобы буря улеглась,
И средь примолкшего веселья
Затягивает мухамбаз {137} 137 Стр. 338. Мухамбаз — пятистишие в восточной поэзии. .

Усталый голос тянет ноту
Упреков, жалоб и угроз,
Восторгов и безумств без счету,
И новых жертв, и новых слез.

В напеве отзвук просьб и пыток,
В нем дрожь вонзенных в сердце стрел,
Он — древней неги пережиток,
Которой трепет устарел.

И как бы сладостно ни пахло
Цветенье песни в первый раз,
Звучит надтреснуто и дряхло
Ее усталый пересказ.

Напев кружит как одержимый,
Он старше вековых чинар,
И едче пламени и дыма
Слепит глаза его угар.

Его слова, как жар, горючи,
Когда их слышит старый сад,
Участье опаляет сучья,
Они от жалости горят.

Его ровесницы-чинары
Родились в тот же самый срок,
С них валится на стол от жара
Лист, как спаленный мотылек.

Довольно грусти и разлада!
Как ни заплакан мой платок,
Я слушаю напев с досадой,
Он мне и жалок и далек.

Преданий путь подобен рекам,
Полошен песне свой предел.
Не разлучайте песен с веком,
Который их сложил и пел.

Их постигает обмеленье,
Как дно речного рукава.
Меняются века и мненья,
Приходят новые слова.

Ливни вымыли леса,
Шумны и легки.
На лугах горит роса,
Словно светляки.

В синь и зелень мир одет,
Солнца блеск с утра.
О небес веселый цвет!
О цветов пора!
О любовь, приди ко мне!..
Молодым орлом
Водопад среди камней
Синим бьет крылом.

А когда весна уйдет
Вдаль своим путем,
Не расстанемся! Вперед
Мы за ней пойдем!

Тысячи ран видала ты, — увидишь опять,
Плен и обман видала ты, — увидишь опять.

Как сжатый смертью урожай, тысячи тел
Однополчан видала ты, — увидишь опять.

Как пилигрим, ветром гоним, пашню свою
Тысячи раз видала ты, — увидишь опять.

Нарекаци {139} 139 Стр. 340–341. Нарекаци (Нарекский) Григор (951-1003) — великий армянский поэт. Учился в монастыре Нарека; будучи ученым-монахом, до конца жизни преподавал в этом монастыре. Основное произведение — поэма «Книга скорбных песнопений» («Нарек»). и Шнорали {140} 140 Шнорали Нерсес (1102–1173) — армянский поэт и политический деятель. , Нагаш Овнатан {141} 141 Овнатан Нагаш (1661–1722) — армянский поэт и художник-миниатюрист. —
Мудрых армян видала ты, — увидишь опять.

Чаренцу давшая язык, сколько певцов,
Родина-джан, видала ты, — увидишь опять.

Я привкус солнца в языке Армении родной люблю,
И саза {142} 142 Саз — трехструнный щипковый музыкальный инструмент. нашего напев, его печальный строй люблю.
Люблю кроваво-красных роз огнеподобный аромат,
И в танце наирянок стан, колеблемый зурной {143} 143 Зурна — духовой деревянный музыкальный инструмент. , люблю.

Люблю родных небес лазурь, сиянье рек и блеск озер,
И летний зной, и зимних бурь глухой многоголосый хор
И хижин неприютных мрак, затерянных в ущельях гор,
И камни древних городов в дремоте вековой люблю.

Где б ни был, не забуду грусть напевов наших ни на миг,
Молитвой ставшие листы железописных наших книг,
И как бы наших ран ожог глубоко в грудь мне ни проник
Мою отчизну, край отцов, скорбящий и святой, люблю.

Для сердца, полного тоски, милей мечты на свете нет,
Кучака {144} 144 Кучак Наапет — армянский поэт-лирик XVI в. и Нарекаци умов светлей на свете нет,
Горы древней, чем Арарат, вершин белей на свете нет,
Как славы недоступной путь, Масис суровый мой люблю!

В то время
Как вы,
Окровавив уста,
Могли только жалобно выть,
Я солнца принес пылающий диск,
Чтоб в зурну ликованья
Его превратить…

Вы
Когда-нибудь
Видели,
Скажите,
Своими глазами, слепыми и сонными,
Зурну золоченую солнца,
Висящую летом в зените?

Внимали ли вы
Ее голосу
Очами вашими злыми, незрячими,
Когда она,
Может быть, именно вас
Звала своим звоном горячим?

Вы,
Люди,
Любовью копеечной
Сердца свои плавящие весь свой век, —
Вы слышали солнца огненную песню,
Когда солнце — зурнач Алек?
Слышали?
О, вы не слышали,
Нет!

А я —
Ваш покорный поэт,
Я —
Ваш солнцетворный поэт,
Поющий для вас,
Слышал песнь златозвучную эту
Столько раз!