Артур Арапов - Небо на бумаге

Припев:

И когда одиночество врёт,
Что на сердце для счастья нет места,
Я беру в руки несколько нот,
И леплю из них новую песню.

На дороге добра не одна ещё есть верста.
И немало на ней пешеходов стремящихся к свету.
Я готов поделиться со всяким теплом костра,
От души наплевав на причудливые этикеты.

Ты прости своих глупых детей, всемогущий Бог,
Что тебя опознать в отраженьях твоих не умеют.
И спасибо за то, что помог мне испить тот срок,
Что был дан дураку, из расчёта, что он поумнеет.

Припев:

Уходя от бессонной возни,
От заботливой вечной рутины,
Я беру просто вещие сны,
И сплетаю из них паутину.

Как охотник за искрами грёз,
Примеряя волшебные маски,
Я ловлю просто несколько звёзд,
И творю из них новые сказки.

Когда-то давно мы связали узлом
Две наших дороги в одну,
Чтоб легче бороться нам было со злом,
И верить в святую весну.
Оставили прошлые дни про запас,
И новую жизнь обрели.
И Небо сказало: «Я радо за вас!
Поклон вам, до самой Земли!»

Припев:

Ведь Жизнь – это чудо,
а дальше – не важно!
Небо плывёт
и несёт свою чашу.
Можешь испить её,
если не страшно,
Можешь любить…
И не важно, что дальше!

И пусть далеки мы от глупой игры,
Что названа в мире вознёй,
Зато создавать мы умеем миры,
И славно танцуем порой.
Мы знаем, что тот лишь по жизни везуч,
Кто мир покорить не спешит,
Но свято хранит добрый солнечный луч
Во всех закоулках души.

Очень странно, но вот в чём вопрос:
Почему, тот, кто слеп от рождения,
Видит в тысячи раз больше звёзд,
Чем имеющий зоркое зрение?

Передо мною чистый лист бумаги.
Пока не виден радужный сюжет.
Нет ни героя, ни его отваги,
Ни поля битвы, ни коня, ни шпаги,
И, вообще, ни дня, ни ночи нет.

Зато не счесть у автора желаний
Отправиться в любимые края.
Вслед за строкой бежать быстрее лани,
Зарёй вечерней, или зорькой ранней,
В желанный мир иного бытия.

Воображенье – дело непростое.
Попробуй-ка себе изобрази
Широкий луг и небо озорное,
И счастье своевременно большое,
И лошадь в поле, и свинью в грязи.

Кто выявится там, из-за тумана?
Порой придёт иная Божья тварь
И так проймёт негаданно, нежданно,
Что зацветёт Царевна Несмеяна
И запоют тетёрка и глухарь!

Пока не перестанет убеждаться
Во мне моё двусмысленное «я»
В бездонности космического танца,
Достойного изысканных оваций,
Я буду верен тайнам бытия.

Лети мой стих, без чванства, без глумленья,
Без пафоса, лети в любимый край!
Благовещай, и разгоняй сомненья,
Неси в сердца и души умиленье,
Твори добро и чувства отворяй!

Тридцать лет и три дня старый добрый шаман
Учил меня мудрым вещам.
Мы варили гадюк и курили дурман,
И пугали людей по ночам.

Мы съедали на ужин по пять килограмм
Галлюциногенных грибов,
Воздавая хвалу африканским богам.
И бегали без штанов.

Припев:

Старый добрый шаман,
Старый добрый шаман…
Что есть истина?
Что есть обман?

Заставлял по утрам старый добрый шаман
Ходить по стеклу босиком.
Надевал мне на голову свой барабан,
И бил по нему башмаком.

Приходилось нам часто, и ночью и днём,
Бродить по высоким горам,
Танцевать нагишом под кислотным дождём,
И верить семи ветрам.

Припев:

Старый добрый шаман,
Старый добрый шаман…
Что есть истина?
Что есть обман?

И сказал, наконец, старый добрый шаман:
«Прошло уже множество лет,
И теперь ты, конечно, набрался ума,
Познать самый главный секрет!»

Тут склонился ко мне он, ноздрями сопя,
«Что ж, слушай, мой преданный друг.
Тридцать лет и три дня я дурачил тебя!» —
Сказал он, и помер вдруг.

Припев:

Старый добрый шаман,
Старый добрый шаман…
Что есть истина?
Что есть обман?

Мой юный друг, мой младший брат,
Когда к тебе идут познанья,
Внушай себе, что ты богат,
Что знание – великий клад,
Но жди лишь разочарованья!

Ты будешь думать – ты велик,
Вселенским знанием упитан,
Но помни, это – сеть интриг,
Весь мир твой – иллюзорный блик,
Пустой моллюск с великим видом.

Все умудрённости глупцов,
Все ухищрения науки —
Всего лишь – пыль заумных слов,
Предвзятость, якобы основ —
Всё – игры детские – от скуки.

Ничто нельзя предусмотреть,
Не подглядеть в задумки Бога!
И зыбью обернётся твердь
В одно мгновенье. Чем ни бредь,
Ни от чего не будет прока!

Прислушайся! – есть в каждом звуке частица твоя.
И всё, что ты видишь, то в сущности неразделимо.
И смысла особого нет, мир делить на края,
На то, что тобою любимо, и что не любимо.

В любом измерении можно себя не найти.
Но мы – ты и я – неотъемлемый отзвук друг друга.
Все чаши весов – наши меры, миры и пути —
Лишь разночастотные грани единого звука.

А главное – в том, чтоб прочувствовать, всем естеством,
Проникнувшись истиной сутью – теплом благодарным,
Над полем созвездий раскинувшись вольным шатром,
Что ты есть повсюду на уровне молекулярном.

Хорошо ночами тихими.
Небо звёздное над краем.
Пахнет ягодами дикими,
И душистым разнотравьем.

Где-то отзвуки колышутся —
Родниковые мотивы.
И от аза и до ижицы,
Бродят тени сиротливо.

Еле тянется за теменью
Колыбельная пастушья,
Вторя сонному вневременью,
Обволакивая душу.

Предаваясь упоению,
Соразмерному покою,
Дышит сердце откровением
Пред вселенской глубиною.

Хоть убейте меня,
я не вспомню о чём пелось в песне.
Только было в ней всё —
от последнего вздоха до жизни.
От подмостков земных
до ступеней космических лестниц.
И счастливая ложь.
И печаль недосказанных истин.