Алексей Михайлов - Смеяться легко! Сборник стихотворений

Строфа у Вас неповторима —

Сплетенье строчек – филигрань,

А мысль, как дорогая ткань,

Власть над Конём неоспорима!

Прошу: продайте мне Пегаса —

Оплата в руки, мимо кассы.

Легко ли быть поэтом?

Робкий шорох строк летящих

Режет мягко тишину,

Стих пишу я настоящий,

Не даря ни часа сну.

Мысль кружит под абажуром,

Не спешит упасть на лист,

Труд сменился перекуром,

А клочок бумаги чист.

Дым пускаю вверх волнами,

Пусть им дышит мой сосед,

Заполняет дух меж снами,

Счастлив он, что не поэт.

Он за месяц пишет слово,

А с авансом даже два,

И живёт на всём готовом,

Потому как «голова»!

Он не знает бед с Союзом,

Подпись ставит – «куш» в карман,

Равнодушен к дивным музам,

Для него стихи – дурман!

Поменяться бы ролями,

Согласится ли сосед?

Вмиг забудет про салями —

Не бывает сыт поэт.

Вон звезда уже погасла,

Светел чистый небосвод,

Ем хлеб чёрный и без масла,

С «тАком» свежий бутерброд.

Марш играется в желудке,

Строчек лёгких – ни одной!

Йогом буду через сутки,

Станет грудь моей спиной.

В туалет хожу по средам —

Нет давно большой нужды,

Страсти жгучей нет к обедам,

Мне достаточно воды.

Жизнь прекрасна стихотворца —

Муза тощая, Пегас,

И летаю выше горца,

Что купил легко Парнас.

А сосед мой в состоянье

Всё купить, проблемы нет:

Книги, кубки, и признанье,

Даже звание «поэт»!

Зависть парня часто гложет —

Речь «рифмует» только мат,

Он в надежде, что поможет

Всем известный плагиат…

Вдруг слетела с абажура

Мысль моя, и сразу в лоб —

«Кобры яд – литература,

Положи стихи все в гроб!

Не напишешь ни на йоту,

Пустишь всё коту под хвост,

Отменяет Бог полёты,

На стихи объявлен пост!

Не дают теперь таланты,

Выбран в прошлом их лимит,

Мода в Небе на пуанты,

Отдыхай от строк, пиит!»

Лететь приятней…

Мечтал я с детства стать туристом,

быть Христофором или Маклаем,

Бродил в лесах иль в поле чистом

И видел пики Гималаев.

А взрослым стал, то пол-Союза

Изъездил, больше исходил.

А позже встретился я с Музой

И все мечты похоронил.

Теперь в угоду Каллиопе

Я изучаю с Музой мир —

Катаюсь часто по Европе:

Стокгольм, Париж, Неаполь, Трир.

Прекрасно съездить в Рим, Монако,

В Паттайю, Лондон, Люксембург,

Застрять в Мадриде! Но, однако,

Лететь приятней в Петербург!

Монолог гаишника

Дороги и трассы, пути-направленья

С разбитым асфальтом, с постами ГАИ!

Как часто я с вами встречал вдохновенье,

И здесь получал «чаевые» свои.

Я в дождик и в зной, неизменно с радаром,

И с ним заработал вторую звезду,

Хапугами нас называют недаром,

Кто быструю любит на трассах езду.

Я с жезлом – монарх на пустынной дороге,

Никто не уйдёт, не оставив монет,

Бессильны «качки» все, «быки» и «бульдоги»

Когда достаю именной пистолет…

Движенье машин – не катрены и строфы,

Что пишут поэты порой от тоски.

Мне стали привычными все катастрофы,

Последствия часто, увы! нелегки.

Послушай совета, любимый Водитель,

Банальный он, правда, и очень простой —

Ты вовсе не гонщик, лишь автолюбитель,

А скорость – визитка «подруги с косой»!

Моя Афродита

На берегу большой реки,

Где прежде жили бурлаки,

Дворец построил из гранита!

Смотрю на волны откровенно

И жду, когда из Волги пенной

На шею прыгнет Афродита.

Начитался…

Сижу в печали неподдельной,

Читаю лёгкий детектив,

Веду по строчкам взгляд бесцельный,

Сознанье впало в негатив.

Бушуют мысли, гонят волны,

Что беспокойством, страхом полны,

Меняя сцены всех баталий

С подробностями их деталей.

Прекрасно вижу в церкви Вия,

Скелеты вдоль высоких стен.

Исчадье Ада, смерть и тлен.

В проёме вижу стан Марии.

О, Матерь Божья, помоги!

Вокруг меня одни враги.

Меняю том на свежий сборник,

Ищу стихи о чувствах там,

Но ощущаю, будто дворник

Мне в душу наметает хлам.

Пылит строками член Союза,

Не знавший встреч с прекрасной Музой,

В стихах построил лабиринт,

Испивши водки пару пинт.

Весь том – квартира Минотавра,

Кошмар пронзает до колен —

Страшней чертей Союза член

Ужаснее тираннозавра.

Навешай Бог чужих грехов,

Избавь лишь от таких стихов!

Не смеши Бога!

Друзья! Напомню анекдот:

Летит мужик, упав с балкона, —

Пьянчуга, вор и старый мот,

Проживший жизнь вблизи закона.

Летит, даёт обеты Богу —

Всё брошу: пить, курить, блудить

И красть, коль не помру до срока.

Упал. Встаёт и вверх глядит —

«Довольно быстро пролетел,

А дум дурных – повыше стога!»

Пока песнь лебедя не спел,

То не смеши обетом Бога!

Ода разводу

Отдайте дань прекрасной «оде»,

Что здесь представил вам на суд,

Я расскажу Вам о разводе,

Которого годами ждут.

* * *

Я – молодой, высокий, стройный,

Второй закончил институт,

Характер стойкий и спокойный,

Но с подчинёнными я крут.

Был для коллег я интересным

И скрыть не мог свой кругозор,

Специалистом стал известным,

Кем остаюсь я до сих пор.

Женился будучи студентом,

Считал тогда что по любви

На русской деве из Чимкента,

«Землячке» тюрка Навои.

Квартира – был подарок тёщи,

(Там деньги из земли росли),

И жизнь моя – куда уж проще:

Работа, дом, кусок земли.

Ребёнок рос не вундеркиндом,

Был явно парень не в меня,

Но это факт не стал обидным,

Я жил, покой в семье храня.

Но наступило «лихолетье»:

Жена – банкир, а сын – студент,

Покинув нас в конце столетья,

Уехал на учёбу в Кент.

Тут начались мои «кошмары»:

Квартиры, дачи и авто,

Поездки в отпуск на Канары —

Жизнь в «шоколаде» на все сто!

Жена – в балансах и отчётах,

Погрязла в сделках на кредит,

А я – с валютой и в почёте,

Налево чаще глаз глядит.

«Дур молодых» – теперь копилка,

А мне уже под пятьдесят,

Но я «стреляю» словно «Шилка» —

В стране полно «моих» ребят.

Всё, слава Богу, шито-крыто,

Не до меня моей жене —

Постель со мной давно забыта,

Раз в год хватало ей вполне.

Но как веревочка не вилась,

Сплелась уже узлом морским —

В меня красавица влюбилась,

И сильно браком стал томим.

От денег чувствовал усталость,

Богатства были не важны,

Одну желал я в жизни малость —

Свободы от своей жены!

И наступил момент признанья,

О чём я лучше промолчу,

Летело вслед при расставанье:

«Я голым в Африку пущу!»

Недолги слёзы и молитвы,

Её позиция ясна —

Мои все вещи, кроме бритвы,

Себе оставила жена.