Эдуард Асадов - Полное собрание стихотворений в одном томе (сборник)

Но как же остро хочется порою,
Устав от лжи бесчувственно-пустой,
Пробыть хоть час с открытою душой,
Где, словно луч с хрустальною водою,
Сверкает правда рыбкой золотой!

Я имя свое создавал непросто,
Шагая сквозь песни, сквозь кровь и дым,
Чтоб пело, чтоб было оно по росту
Надеждам, делам и мечтам моим.

Отчаянно-искренними словами
Я бился за совести торжество,
И были слова эти, словно пламя,
Вернее, горячими кирпичами
К подножию здания моего.

Чтоб не было подлости и измены
И верность жила бы до сотни лет.
Чем выше и выше вздымались стены,
Тем ярче и ярче горел рассвет!

И в душах, и в небе звенит заря,
И краски в сердцах полыхают сочно.
И стены стоят и светло, и прочно,
А значит, живу на земле не зря!

Встречал я и радости, и измены,
Был предан и все-таки вновь вставал,
И вот, наконец, в дорогие стены
Я ввел ту, что, кажется, вечно ждал!

Пусть светом и мраком судьба клубится.
Но разве же мало пришлось свершить?!
И можно, чего там греха таить,
Чуть-чуть и успехами погордиться!

Я верил. Я шел по земле и знал,
Что встретил любовь и уже не сгину!
И вдруг неожиданно, как обвал,
ПРЕДАТЕЛЬСТВО – острым кинжалом в спину!

Ну почему, почему бывает
Средь лета вдруг яростная зима?!
Когда вдруг порою алмаз меняют
На самый паршивый кусок дерьма?!

В чем смысл поразительного явленья?
Да в том, очевидно, что кой-кому,
Как мухам, налопавшимся варенья,
Для разнообразий и приключенья
Хоть лопни, но надо слетать к дерьму!

И что ведь ужасно: сама ж глумится,
Мол, просто хамло, примитив и дуб!
А сутки промчатся, и вновь стремится,
Ну, словно иголка под хвост вонзится,
Вновь кинуться в плесень тех рук и губ!

Я верую, есть на земле судьба,
Что людям дается. Кому какая:
Одним – униженья, другим – борьба,
А третьим – как звездочка голубая…

За что ж мне такая судьба дана?
События кружат – нельзя соскучиться,
Сражаться и дружбу испить до дна,
Жить всем, чем живая душа полна,
А после от лжи бесконечной мучиться!

А ложь не терплю я почти до дрожи,
До боли, до ярости не терплю!
И с медом любым на нее не клюю,
И с хамством вовек не приемлю тоже.

Так как же мне быть, если ночью и днем
Ложь рядом в халате иль пестром платье
Спокойно сидит за одним столом,
А ночью, прильнувши, лежит в кровати?

А мне бы – лишь правду с лицом лучистым,
Которой задай хоть вопрос обычный,
Хоть самый коварный. И все отлично:
Ответит мгновенно светло и чисто.

И вот пока тратишь ты жизнь и силы
На битвы с коварством души и тела,
С лукавыми целями взоров милых,
То жизнь-то, практически, пролетела…

А были ведь в жизни сердца красивые,
Сияли глаза абсолютно ясные,
Летели навстречу и дни счастливые,
Пусть где-то и трудные, но прекрасные!

В мужчинах встречал я сердца настоящие.
А жены? А жены, конечно, были
Порою пустые, порой горящие,
Но даже и самые разблестящие
Роскошнейше за нос меня водили.

Я имя свое создавал непросто,
Шагая сквозь песни, сквозь кровь и дым,
Чтоб пело, чтоб было оно по росту
Надеждам, делам и мечтам моим!

Так пусть же в нем бьется горячий ток
Удачи. Мы крыл ему не остудим,
Хоть сам я, отчаянно одинок,
Молчу. Только верю, наступит срок –
И выйду я вновь, улыбаясь, к людям!

И все-таки, как на душе ни тошно,
Не вечно измене торжествовать,
Уж слишком б жилось ей тогда роскошно,
Чтоб я, и упав, перестал дышать.

А значит, побед у нее не будет,
И пусть мне под сердце загнали нож,
Оно еще бьется. Так к черту дрожь!
Я встану и выживу, верьте, люди!

Разрушили великую страну,
Ударив в спину и пронзая сердце.
И коль спросить и пристальней вглядеться,
На чьи же плечи возложить вину?

А, впрочем, это долгий разговор.
Вопрос другой, не менее суровый:
Куда мы нынче устремляем взор
И что хотим от этой жизни «новой»?

Твердят нам: «Если прежней нет страны,
То нет былых ни сложностей, ни бренностей.
Сейчас иные мерки нам нужны.
У нас теперь переоценка ценностей!»

Переоценка, говорите вы?
А кто для нас настроил эти стенки?
Ведь от любых границ и до Москвы.
Уж если брать не с глупой головы,
Какие тут еще «переоценки»?!

Как в прошлом каждый в государстве жил?
Не все блестяще было, что ж, не скрою.
Диктат над нами безусловно был,
И «черный воронок» мелькал порою…

Да, было управленье силовое.
Теперь все это вовсе не секрет.
Но было же, но было и другое,
Чего сегодня и в помине нет!

Пусть цифры строги и немного сухи,
Но лезли круто диаграммы вверх.
То строилась страна после разрухи!
И за успехом вспыхивал успех!

Росла в плечах плотина Днепростроя,
Звенели сводки, как победный марш,
Кружились в песнях имена героев,
Турксиб летел в сиянии и зное,
Рос Комсомольск, Магнитка, Уралмаш!

Но вновь нам горло стиснула война.
Опять разруха и опять работа!
Но снова вспыхнул свет за поворотом:
И вновь, как в сказке, выросла страна!

Ну а теперь какими же мы стали?
Ведь в прошлом, бурно двигаясь вперед,
Мы из разрухи родину вздымали,
А нынче просто все наоборот!

А нынче, друг мой, сердцем посмотри:
Страшась в бою открытых с нами схваток,
Противники коварно, изнутри
Вонзили нам ножи между лопаток.

Сперва, собравшись на краю земли,
К взрывчатке тайно приложили жало,
А после: трах! И к черту разнесли,
И родины былой – как не бывало!

И все, что люди прежде воздвигали,
И чем мы все гордились столько лет,
Разрушили, снесли, позакрывали,
Разграбили державу и… привет!

И на глазах буквально у народа
Все то, что создавалось на века, –
Плотины, шахты, фабрики, заводы,
Практически спустили с молотка!

Возможно ль, впав в осатанелый раж,
Буквально все и растащить, и слопать?!
И можно ль честно деньги заработать,
Чтобы купить аж целый Уралмаш?!

А ведь купил! Нашелся скромный «гений».
Раз деньги есть, то и нахальство есть!
А Уралмаш – лишь часть его владений,
А всех богатств, пожалуй, и не счесть!