Михаил Яснов - Пылая страстью к Даме. Любовная лирика французских поэтов

Доколь, о невозвратном сожалея,
Глаза еще способны слезы лить,
А голос – не срываться и таить
Рыданья, песню о тебе лелея,

Покуда пальцы, струнами владея,
Хранить умеют сладостную прыть,
А разум – лишь тебя боготворить,
Не ведая иного чародея,

Живу и жить хочу; но если рок
Иссушит глаз моих горючий ток,
Надломит голос мой и свяжет руки,

Чувств выраженье запретит уму,
Смерть призову во избежанье муки:
Да канет день мой в вековую тьму.

Целуй меня! целуй еще и снова!
Еще один сладчайший подари!
Еще, еще… Тебе за каждый – три
Наижарчайших – возвратить готова.

Печален ты? От бедствия такого
Спасут лобзанья – их благодари!
Обмениваясь ими до зари,
Мы будем одарять один другого.
Так, двое прозябавших, в мире сем
Двойную жизнь друг в друге обретем.
О, не суди за то, что речи – смелы!

Мне плохо в тишине и взаперти,
И счастья не могу себе найти,
Пока не выйду за свои пределы.

Пока в глазах есть слезы изливаться
И час с тобой, ушедшим, изживать,
А голос мой силен одолевать
Рыданья, стон, хоть еле раздаваться;

Пока рукой я в силах струн касаться,
Все, чем ты мил, хоть скромно воспевать,
Пока душа тебя лишь познавать
Единственно желала б научаться, —

На миг еще не склонна умереть.
Но чуть пойму, что взор мой стал слабеть,
Что голос глух, а бег перстов как сонный;

Что разум мой теснит земная сень
И в нем нет сил явить восторг влюбленной,
Смерть умолю затмить мой белый день.

Мне ночь мала, и день чрезмерно длится.
Бегу любви – за ней спешу без силы,
К себе жесток – пощады жду от милой,
И счастье пью в мученьях без границы.

Свой знаю прок – лишь бед могу добиться,
Желанье жжет – боязнь оледенила,
Хочу бежать – не двинусь, кровь застыла,
Мне тьма светла, а в свете тьма таится.

Я ваш, мадам, при этом сам не свой,
На воле плоть, но чую, чуть живой,
Что сердце, пережив темницы мрак,

Лишилось сил и одряхлело вдруг,
И вот в меня нещадный целит лук
Тот древний мальчуган, что слеп и наг.

Ты, Лютня, зло умела превозмочь,
Когда, сражен изменчивостью рока,
Из-за любви красавицы жестокой
Вздыхал я здесь, томясь и день и ночь.

Жить без тебя, о Лютня, мне невмочь,
Отрада дней счастливого истока,
Утешь меня и в старости глубокой,
Жар лихорадки отдаляя прочь.

И в награждение за благо это,
Когда мой дух для будущего света
Покинет скоро здешние края,

Жрецом фракийским в небо вознесенный,
Тебя, о Лютня, обещаю я
Поставить рядом с лютней Аполлона.

Пойдем, возлюбленная, взглянем
На эту розу, утром ранним
Расцветшую в саду моем.
Она, в пурпурный шелк одета,
Как ты, сияла в час рассвета
И вот – уже увяла днем.

В лохмотьях пышного наряда —
О, как ей мало места надо!
Она мертва, твоя сестра.
Пощады нет, мольба напрасна,
Когда и то, что так прекрасно,
Не доживает до утра.

Отдай же молодость веселью!
Пока зима не гонит в келью,
Пока ты вся еще в цвету,
Лови летящее мгновенье —
Холодной вьюги дуновенье,
Как розу, губит красоту.

Большое горе – не любить,
Но горе и влюбленным быть,
И все же худшее не это.
Гораздо хуже и больней,
Когда всю душу отдал ей
И не нашел душе ответа.

Ни ум, ни сердце, ни душа
В любви не стоят ни гроша.
Как сохнет без похвал Камена,
Так все красотки наших дней:
Люби, страдай, как хочешь млей,
Но денег дай им непременно.

Пускай бы сдох он, бос и гол,
Кто первый золото нашел,
Из-за него ничто не свято.
Из-за него и мать не мать,
И сын в отца готов стрелять,
И брат войной идет на брата.

Из-за него разлад, раздор,
Из-за него и глад, и мор,
И столько слез неутолимых.
И, что печальнее всего,
Мы и умрем из-за него,
Рабы стяжательниц любимых.

Любя, кляну, дерзаю, но не смею,
Из пламени преображаюсь в лед,
Бегу назад, едва пройдя вперед,
И наслаждаюсь мукою своею.

Одно лишь горе бережно лелею,
Спешу во тьму, как только свет блеснет,
Насилья враг, терплю безмерный гнет,
Гоню любовь – и сам иду за нею.

Стремлюсь туда, где больше есть преград.
Любя свободу, больше плену рад,
Окончив путь, спешу начать сначала,

Как Прометей, в страданьях жизнь влачу,
И все же невозможного хочу, —
Такой мне Парка жребий начертала.

Когда одна, от шума в стороне
Бог весть о чем рассеянно мечтая,
Задумчиво сидишь ты, всем чужая,
Склонив лицо как будто в полусне,

Хочу тебя окликнуть в тишине,
Твою печаль развеять, дорогая,
Иду к тебе, от страха замирая,
Но голос, дрогнув, изменяет мне.
Лучистый взор твой встретить я не смею,
Я пред тобой безмолвен, я немею,
В моей душе смятение царит.

Лишь тихий вздох, прорвавшийся случайно,
Лишь грусть моя, лишь бледность говорит,
Как я люблю, как я терзаюсь тайно.

Когда ты, встав от сна богиней благосклонной,
Одета лишь волос туникой золотой,
То пышно их завьешь, то, взбив шиньон густой,
Распустишь до колен волною нестесненной —

О, как подобна ты другой, пеннорожденной,
Когда, волну волос то заплетя косой,
То распуская вновь, любуясь их красой,
Она плывет меж нимф по влаге побежденной!

Какая смертная тебя б затмить могла
Осанкой, поступью, иль красотой чела,
Иль томным блеском глаз, иль даром нежной речи,

Какой из нимф речных или лесных дриад
Дана и сладость губ, и этот влажный взгляд,
И золото волос, окутавшее плечи!