Андрей Дементьев - Стихотворения

Живу не так… но, слава Богу,
Я различаю свет и мрак.
И не судите слишком строго
Вы все, живущие не так.

Поэзия жива своим уставом.
И если к тридцати не генерал,
Хотя тебя и числят комсоставом,
Но ты как будто чей-то чин украл.

Не важно, поздно начал или рано,
Не всё зависит от надежд твоих.
Вон тот мальчишка – в чине капитана,
А этот, старец, ходит в рядовых.

Пусть ничего исправить ты не вправе,
А может, и не надо исправлять.
Одни идут годами к трудной славе,
Другим всего-то перейти тетрадь.

Весть о Победе разнеслась мгновенно.
Среди улыбок, радости и слез
Оркестр Академии Военной
Ее по шумным улицам понес.

И мы, мальчишки,
Ринулись за ним —
Босое войско в одежонке драной.
Плыла труба на солнце, словно нимб,
Над головой седого оркестранта.

Гремел по переулкам марш победный,
И город от волненья обмирал.
И даже Колька,
Озорник отпетый,
В то утро никого не задирал.

Мы шли по улицам,
Родным и бедным,
Как на вокзал,
Чтобы отцов встречать.
И свет скользил
По нашим лицам бледным.
И чья-то громко зарыдала мать.

А Колька, друг мой,
Радостно и робко
Прохожим улыбался во весь рот,
Не зная,
Что назавтра похоронка
С войны минувшей
На отца придет.

Мне кажется, что всё еще вернется,
Хотя уже полжизни позади.
А память нет да нет – и обернется,
Как будто знает в прошлое пути.

Мне кажется, что всё еще вернется
И чуда я когда-нибудь дождусь…
Погибший брат на карточке смеется,
А брату я уже в отцы гожусь.

Мне кажется, что всё еще вернется, —
Как снова быть июню, январю.
Смотрю в былое, как на дно колодца.
А может быть, в грядущее смотрю?

Мне кажется, что всё еще вернется.
Что время – просто некая игра.
Оно числом заветным обернется,
И жизнь начнется заново с утра.

Но возвратиться прошлое не может.
Не потому ль мы так к нему добры?
И каждый день, что пережит иль прожит,
Уже навек выходит из игры.

Отец, расскажи мне о прошлой войне.
Прости, что прошу тебя снова и снова.
Я знаю по ранней твоей седине,
Как юность твоя начиналась сурово.

Отец, расскажи мне о друге своем.
Мы с ним уже больше не встретимся в мае.
Я помню, как пели вы с другом вдвоем
Военные песни притихнувшей маме.

Отец, я их знаю давно наизусть,
Те песни, что стали твоею судьбою.
И, если тебе в подголоски гожусь,
Давай мы споем эти песни с тобою.

Отец, раздели со мной память и грусть,
Как тихие радости с нами ты делишь.
Позволь, в День Победы я рядом пройдусь,
Когда ордена ты, волнуясь, наденешь.

Какая спокойная осень…
Ни хмурых дождей, ни ветров.
Давай всё на время забросим
Во имя далеких костров.

Они разгораются где-то…
За крышами нам не видать.
Сгорает в них щедрое лето,
А нам еще долго пылать.

И, может быть, в пламени этом
Очистимся мы до конца.
Прозрачным ликующим светом
Наполнятся наши сердца.

Давай всё на время оставим —
Дела городские и дом.
И вслед улетающим стаям
Прощальную песню споем.

Нам будет легко и прекрасно
Листвой золотою шуршать.
И листьям,
Как ласточкам красным,
В полёте не будем мешать.

И станет нам близок и дорог
Закат,
Уходящий во тьму.
И новым покажется город,
Когда мы вернемся к нему.

Лесть незаметно разрушает нас,
Когда молчаньем мы ее встречаем.
И, перед ней не опуская глаз,
Уже стыда в себе не ощущаем.

Нас незаметно разрушает лесть.
Льстецы нам воздвигают пьедесталы.
И нам туда не терпится залезть,
Как будто вправду мы иными станем.

А старый друг печалится внизу,
Что он друзей не может докричаться.
Не понимая, как мы на весу
В пространстве умудряемся держаться.

Это чудо, что ты приехал!
Выйду к морю – на край Земли,
Чтоб глаза твои синим эхом
По моим, голубым, прошли.

Это чудо, что ты приехал!
Выйду к Солнцу – в его лучи.
Засмеются весенним смехом
Прибежавшие к нам ручьи.

Море льдами еще покрыто,
Замер в слайде янтарный бег.
В чью-то лодочку, как в корыто,
Белой пеной набился снег.

Мы идем вдоль волны застывшей,
Вдоль замерзших ее обид.
И никто, кроме нас, не слышит,
Как во льдах синева грустит.

А за окном была весна…
Сарьян смотрел в окно и плакал.
И жилка билась у виска.
И горы отливали лаком.

Год или сутки суеты.
Как мало жить ему осталось!
В его руках была усталость,
Печаль просилась на холсты.

А солнце наполняло дом.
Оно лилось в окно лавиной,
Как будто шло к нему с повинной
За то, что будет жить ПОТОМ.

Потом, когда его не будет.
Но будет этот небосклон,
И горы в матовой полуде,
И свет, идущий из окон.

Всё было в солнце: тот портрет,
Где Эренбург смотрел так странно,
Как будто жаль ему Сарьяна,
Который немощен и сед.

Всё было в солнце: каждый штрих,
Веселье красок, тайна тени.
И лишь в глазах, уже сухих,
Гас и смирялся свет весенний.

«О, только б жить! На мир смотреть.
И снова видеть солнце в доме.
Ловить его в свои ладони
И вновь холсты им обогреть…

Прекрасна жизнь!» – он говорил.
Он говорил, как расставался.
Как будто нам себя дарил
И спрятать боль свою старался.

Елизавета Алексеевна Арсеньева
Внука своего пережила….
И четыре черных года тень его
Душу ей страдальческую жгла.

Как она за Мишеньку молилась!
Чтоб здоров был и преуспевал.
Только Бог не оказал ей милость
И молитв ее не услыхал.

И она на Бога возроптала,
Повелев убрать из комнат Спас.
А душа ее над Машуком витала:
«Господи, почто его не спас?!»

Во гробу свинцовом, во тяжелом,
Возвращался Лермонтов домой.
По российским побелевшим селам
Он катился черною слезой.