Лирика вагантов в переводах Льва Гинзбурга

Без возлюбленной бутылки
тяжесть чувствую в затылке.

Без любезного винца
я тоскливей мертвеца.

Но когда я пьян мертвецки,
веселюсь по-молодецки

и, горланя во хмелю,
бога истово хвалю!

Я желал бы помереть
не в своей квартире,
а за кружкою вина
где-нибудь в трактире.

Ангелочки надо мной
забренчат на лире:
«Славно этот человек
прожил в грешном мире!

Простодушная овца
из людского стада,
он с достоинством почил
средь хмельного чада.

Но бродяг и выпивох
ждет в раю награда,
ну, а трезвенников пусть
гложат муки ада!

Пусть у дьявола в когтях
корчатся на пытке
те, кто злобно отвергал
крепкие напитки! [29] Пусть у дьявола в когтях корчатся на пытке те, кто злобно отвергал крепкие напитки!.. — Пародия на церковные инвективы, предававшие анафеме грешников; характерный пример пародийного «переосмысления».

Но у господа зато
есть вино в избытке
для пропивших в кабаках
все свои пожитки!»

Ах, винишко, ах, винцо,
Vinum, vini, vino!..
Ты сильно, как богатырь,
как дитя, невинно!

Да прославится господь,
сотворивший вина,
повелевший пить до дна
не до половины!

Больно, весело я шел
по земным просторам,
кабаки предпочитал
храмам и соборам,

и за то в мой смертный час,
с увлажненным взором
«Со святыми упокой!»
гряньте дружным хором!

Вершина знаний, мысли цвет,
таким был университет.
А нынче, волею судеб,
он превращается в вертеп.

Гуляют, бражничают, жрут,
книг сроду в руки не берут,
для шалопая-школяра
ученье — вроде бы игра.

В былые дни такой пострел
всю жизнь над книжками потел,
и обучался он — учти
до девяноста лет почти.

Ну, а теперь — за десять лет
кончают университет,
и в жизнь выходят потому,
не научившись ничему!

При этом наглости у них
хватает поучать других.
Нет! Прочь гоните от дверей
таких слепых поводырей.

Неоперившихся птенцов
пускают наставлять юнцов!
Барашек, мантию надев,
решил, что он — ученый лев!

Смотри: сидят, упившись в дым,
Григорий и Иероним
и, сотрясая небеса,
друг друга рвут за волоса.

Ужель блаженный Августин [31] Блаженный Августин (354–439) — один из известнейших отцов церкви.
погряз в гнуснейшей из трясин?
Неужто мудрость всех веков
свелась к распутству кабаков?!

Мария с Марфой, это вы ль? [32] Мария с Марфой, это вы ль?.. — Марфа и Мария — сестры Лазаря из евангельского рассказа о посещении Христом Вифании.
Что с вами, Лия и Рахиль? [33] Что с вами, Лия и Рахиль?.. — Лия — старшая дочь упоминаемого в Библии Лавана, Рахиль — его младшая дочь; обе были женами патриарха Иакова.
Как смеет гнилозубый хлюст
касаться чистых ваших уст?!

О, добродетельный Катон! [34] О, добродетельный Катон!.. — Катон Старший (234–149 гг. до н. э.) римский цензор, знаменитый оратор, обличавший распутство.
Ты — даже ты! — попал в притон
и предназначен тешить слух
пропойц, картежников и шлюх.

То гордый дух былых времен
распят, осмеян, искажен.
Здесь бредни мудростью слывут,
а мудрость глупостью зовут!

С каких же, объясните, пор
ученье — блажь, прилежность — вздор?
Но если названное — тлен,
что вы предложите взамен?!

Эх, молодые господа,
побойтесь Страшного суда!
Прощенья станете просить
да кто захочет вас простить?!

Хорошо сидеть в трактире.
А во всем остатнем мире
скука, злоба и нужда.
Нам такая жизнь чужда.

Задают вопрос иные:
«Чем вам нравятся пивные?»
Что ж! О пользе кабаков
расскажу без дураков.

Собрались в трактире гости.
Этот пьет, тот — жарит в кости.
Этот — глянь — продулся в пух,
у того — кошель разбух.

Всё зависит от удачи!
Как же может быть иначе?!
Потому что нет средь нас
лихоимцев и пролаз.

Ах, ни капельки, поверьте,
нам не выпить после смерти,
и звучит наш первый тост:
«Эй! Хватай-ка жизнь за хвост!..»

Тост второй: «На этом свете
все народы — божьи дети.
Кто живет, тот должен жить,
крепко с братьями дружить.

Бахус учит неизменно:
«Пьяным — море по колено!»
И звучит в кабацком хоре
третий тост: «За тех, кто в море!»

Раздается тост четвертый:
«Постных трезвенников — к черту!»
Раздается пятый клич:
«Честных пьяниц возвеличь!»

Клич шестой: «За тех, кто зелье
предпочел сиденью в келье
и сбежал от упырей
из святых монастырей!»

«Слава добрым пивоварам,
раздающим пиво даром!»
всею дружною семьей
мы горланим тост седьмой.

Пьет народ мужской и женский,
городской и деревенский,
пьют глупцы и мудрецы,
пьют транжиры и скупцы,

пьют скопцы и пьют гуляки,
миротворцы и вояки,
бедняки и богачи,
пациенты и врачи.

Пьют бродяги, пьют вельможи,
люди всех оттенков кожи,
слуги пьют и господа,
села пьют и города.

Пьет безусый, пьет усатый,
лысый пьет и волосатый,
пьет студент, и пьет декан,
карлик пьет и великан!

Пьет монахиня и шлюха,
пьет столетняя старуха,
пьет столетний старый дед,
словом, пьет весь белый свет!

Всё пропьем мы без остатка.
Горек хмель, а пьется сладко.
Сладко горькое питье!
Горько постное житье…