Александр Новиков - Уличная красотка

В городе дождь.
В городе сон.
Ветер сырую листву волочит.
Фары, как нож
Мокрый картон,
Режут мой город на части в ночи.

Жаль, что художником быть я не рожден.
Вот и картина — творенье божественных рук:
Девочка под дождем.
Девочка под дождем.
И никого вокруг.

Лужи без дна.
Небо без дна.
Я — посреди, оборвав якоря.
Это она.
И не она.
В этом дожде я такую же потерял.

— Жаль расставаться, давай переждем.
— Жаль, — отвечала, — но дождь промочил
глаза…
Девочка под дождем.
Девочка под дождем.
Так много лет назад.

Локти содрав и посбив каблуки.
А ночь все быстрей
Льет акварель
И размывает глаза ее — васильки.

Там, где я маюсь в ночи, осажден.
Там, где натурщица мокнет навзрыд, чуть
дыша…
Девочка под дождем.
Девочка под дождем.
А имя ее — Душа.
2000 год

Чего тебе от жизни не хватает?
На чем тебя поймала наркота?
Душа парит, а тело пропадает —
Лишь год прошел, а ты уже не та.
Есть прозвище тебе — любовно и надолго:
В компании своей ты — «девочка-иголка».

Уколется по вене,
Заботает по фене
Золотая молодежь.
Покорно и без толка,
Девочка-иголка,
Зачем ты вновь сюда идешь?

Твой крепок сон, а рядом спит безбожник.
И кажется хоромами нора,
Где каждый вечер дьявольский художник
Отравленные краски подбирал.
И ангелы, что вслед кружили белой стаей,
Синими, зелеными на небе стали.

Уколется по вене,
Заботает по фене
Золотая молодежь.
Покорно и без толка,
Девочка-иголка,
Зачем ты вновь сюда идешь?
1995 год

Вам завтра 25. И званый люд,
Я верю, изойдет на комплименты.
Я верю, треснет стол от вин и блюд,
Собранных соответственно моменту.
Охапкам роз не хватит в доме ваз.
Не хватит слов воздать хвалу фасону.
Меня здесь нет. Но поздравляю вас
Гудком автомобильного клаксона.

Я знаю, грянут вилки и ножи
Почище, чем на поле Куликовом.
И голос из колонок заблажит
О том, что кто-то где-то цепью скован.
И в час, когда затеют перепляс,
Со стенки если грохнется гитара,
Считайте, это я поздравил вас,
Тепло и громко, в самый миг разгара.

Квартирный пес ваш выкупан ко дню,
Надушен, нацелован и — по кругу.
К тому же он участвует в меню —
Он умный, он во всем заменит друга.
Но если он на шею прямиком,
Сорвался, ощетинился, залаял,
И если вам в губу вцепился он,
Считайте тоже — это я поздравил!

Я верю, все хлебнут на брудершафт.
Друг друга за грудки никто не схватит.
Никто «ерша» не халкнет, оплошав,
И ни один не ляжет спать в салате.
И вы, блеснув собой (само собой!),
В кругу гостей — большой бриллиант
в оправе…
Но если драка, если мордобой,
Вы скажете: «Нас Новиков поздравил!»

Вам завтра 25. Я верю, грусть
Берет, когда пирог в свечах, как ежик.
Я к вам навряд ли в гости соберусь,
Да и навряд ли мне ваш муж предложит.
Но если вы на несколько минут
Сбежите вниз (для вас почти нет правил),
И если вас до завтра не найдут,
Пусть знают: это я пришел, поздравил!
1988 год

Как просто, тихо, без речей,
Решился будничный вопрос:
Мой дом, теперь уже ничей,
Приговорен — идет под снос.
Еще денек — и крыша с плеч,
Сползется гусеничный лязг.
На пустыре, где стенам слечь,
Устроят бревна перепляс.

Где белый голубь на шесте,
Где в мае яблоня в фате,
Где звоном битого стекла —
Гляди — стрижи из-за угла,
Где по натянутой струне
Танцуют тени на стене,
И чертит детская рука
Границы мира с чердака.

Не дом — корабль кверху дном.
Один — и ты уже не флот.
Большим растерзанным окном
Кричал его беззубый рот:
«Здесь больше некому стеречь
В горошек ситцевую ночь!..
И на траву, как было, лечь,
И полететь куда-то прочь».

Где белый голубь на шесте,
Где в мае яблоня в фате,
Где звоном битого стекла —
Гляди — стрижи из-за угла,
Где по натянутой струне
Танцуют тени на стене,
И манит пальцем на крыльцо
Кавказской пленницы лицо.

Что здесь задумано потом —
Благословенным трижды будь!
Конечно, дом, конечно, дом
Построят здесь когда-нибудь.
Каркас, затянутый в бетон,
Глаза окон — во все концы.
«А где же тот?.. А где же он?..» —
Весной замечутся скворцы.

Где белый голубь на шесте.
Где в мае яблоня в фате.
Где звоном битого стекла —
Гляди — стрижи из-за угла.
Где по натянутой струне
Танцуют тени на стене.
И тихо лестница-клюка
Живет под мышкой чердака.
1985 год

В темном лесе есть поляна.
На поляне есть цветок —
Испытаешь вкус дурмана,
Если хватишь хоть глоток.

Тот цветок порос бурьяном.
Дни и ночи напролет
Алкашам и наркоманам
Он покоя не дает.

Он любую тварь стреножит,
Будь ты — сдуру, или — пьян.
Кто к себе его приложит —
Превращается в бурьян.

Тот бурьян встает вдоль просек,
Блещет черною росой,
И его вприпрыжку косит
Тетка черная с косой.

Сказка ложь, да вся с намеком
Для любого дурака.
Шел я боком, боком, боком
Мимо черного цветка.

Шел размашисто и быстро,
Не касался, не вдыхал,
Но молил, от божьей искры
Чтоб тот лес заполыхал.
Ядовит он очень ведь,
очень ведь.
Но стоит у леса очередь,
очередь.
2007 год

Оркестр ночного города…
В нем звуки живут в тесноте.
Разбрасывается гордо
Осколками дискотек.

Включайте же все на полную
Немедленно и сейчас!
Я музыкой город наполню.
А музыка вся про нас.
И к церковке на подходе я
Притихну, остепенюсь.
Здесь бог мне послал мелодию —
Екатеринблюз…

Он знает, что все мы спятили,
Оглохли в один присест.
И в память нам всем распятием
Сутулится сирый крест.
И я на него юродиво
До драных колен молюсь.
Молитвою мне мелодия —
Екатеринблюз…

Прозрачный он и упрямый —
Не впишут его в листы.
Я девочке лучшей самой
В него заверну цветы.
Грозятся уйти, уходят ли —
Я все равно остаюсь.
Как нота из той мелодии —
Екатеринблюз…

1999 год

Есть на свете истина одна лишь,
Но узнать ее нам не дано.
Всей на свете правды не узнаешь —
Мир бездонный. Зря мы ищем дно.

Зря мы ищем дальний купол неба,
Увлекаясь мыслями в полет.
Даже бог наш в этом своде не был,
Потому и нам быть не дает.