Вольтер - Орлеанская девственница

Я знаю, что иной читатель светский,
Бесстыдный человек, монахинь враг,
Плохой шутник, напыщенный дурак,
Смеяться станет. Головы пустые,
Им все смешно! Но, сестры дорогие,
Вам каково, неопытным таким,
Стыдливым, целомудренным, простым,
Вздыхать и биться, сердцем холодея,
В объятьях беспощадного злодея,
Снося противных поцелуев грязь!
От крови свежепролитой дымясь,
Ответствуя на тихий стон проклятьем,
Они мешают ненависть с объятьем,
Неистовствуют, бога не страшась.
Колючи бороды, свирепы руки,
Дыханье отвратительно смердит,
И жгут тела. Чудовищен их вид,
А ласки причиняют только муки.
В обители святой они совсем
Как демоны, громящие Эдем.

Ликуя, злодеянье с наглым взором
Невинных упивается позором.
Мартон, свершительницей добрых дел,
Барклай неумолимый завладел,
Шипэнк жестокий и Уортон проклятый
Гоняются за кроткою Беатой.
Богохуленья, слезы и огонь.
Вот в суматохе на сестру Безонь
Напали двое, спереди и сзади;
Студент напрасно молит о пощаде:
То вопиющего в пустыне глас.
Настигли хищники в святенном стаде,
Агнеса благородная, и вас,
И вы своей не избежали доли —
Быть грешницей помимо вашей воли.
Начальник святотатцев, рослый бритт,
Бросается к сопернице Харит.
Ему, о дисциплине помня свято,
Агнесу уступают два солдата.

Святое небо и в разгаре бед
Нам иногда ниспосылает свет.
В тот час, когда исчадья Альбиона,
Невиность попирая и закон,
Творили мерзость посреди Сиона, —
С высот небесных Франции патрон,
Добряк Денис, насильем возмущен
И ловко за нос проведя святого
Георгия – врага французов злого,
Стремительно из рая мчится вон.
Луча полдневного он не седлает
На этот раз для спуска – оттого,
Что тотчас бы заметили его.
Он с богом тайны в договор вступает.
Загадочное это божество
Мошенникам нередко помогает
(И это очень жалко), но порой
Его услуги ищет и герой;
Во храме и дворце – он всюду нужен
И с нежными любовниками дружен.
Дениса в облако он поместил
И незаметно наземь опустил,
Святого окружив глубокой тайной,
С предосторожностью необычайной.

Денис в Блуа окольным шел путем;
Святителю Иоанна повстречалась,
Которая, на конюхе верхом,
Проселочной дорогой пробиралась,
Моля усердно, чтоб помог творец
Ей отыскать доспехи наконец.
Едва Денис заметил в отдаленье
Свою избранницу, он ей кричит:
«О Девственница, Франции спасенье,
Невинных и монархов крепкий щит,
Иди! Я долее терпеть не в силе.
Иди! И прояви священный гнев.
Иди! Пускай спасительница лилий
Спасет моих благословенных дев.
Вот монастырь! Там зло одолевает: Скорей!»
И Девственница поспешает.
Святой Денис, ей замени слугу,
Погонщика стегает на бегу.

И вот Иоанна посреди военных,
Которые терзают дам почтенных.
Была она без платья. Некий бритт
Ее увидел. Гнусный безобразник
Подумал, что она пришла на праздник.
Ему по вкусу героини вид,
И в наготе, его привлекшей взгляды,
Он грубо ищет низменной услады.
Ему ответом был удар меча
В нос! Негодяй упал с лицом багровым,
Ругаясь громко непристойным словом,
Тем, что, довольно коротко звуча,
Таит намек на родственные узы;
Его, к несчастью, любят и французы.

«Остановитесь, нечисти сыны,
Побойтесь бога, дети Сатаны!» —
Кричит сурово этим оголтелым
Иоанна над его кровавым телом.
Но нечестивцы, занятые делом,
Не слушают ее призыва.
Так побеги молодые жрет лошак
И окрика садовников не слышит.
Иоанна, разъяренная вдвойне
При виде их бесстыдства, гневом пышет
И, полная отваги, вся в огне,
Летит бесстрашно от спины к спине,
От ребер к ребрам и от шеи к шее,
Святым копьем разя все горячее.
И тот, который только начинал,
И тот, который вот уже кончал,
Ударом страшным по спине, по ляжке,
Повержен – всякий на своей монашке;
И, похотью еще напоены,
Летят их души в лапы Сатаны.

Один Уортон, злодей, могучий телом,
Покончивший всех раньше с гнусным делом,
Жестокий воин, Исаак Уортон,
С монашенки вскочил один лишь он;
Схватив оружье и меняя позу,
Иоаннину встречает он угрозу.
Вы наблюдали бой свирепый весь,
Святой Денис, французов покровитель!
Почтительно прошу, не подтвердите ль
То, что Иоанна совершила здесь.
Вскричала удивленная Иоанна:
«О мой Денис, мой дорогой святой,
Вот мой нагрудник и камзол, как странно!
Да ведь на нем и шлем небесный мой!
О, что я вижу! Негодяй проклятый
Тобой подаренные носит латы! »
Все это было верно. Дело в том,
Что (вы, читатель, не забыли это)
Агнеса их надела и потом
Была Шандосом вскоре же раздета.
Оруженосец рыцаря Уортон
Теперь был в эти латы облечен.

Иоанна д'Арк! На удивленье миру
Ты занесла десницу из десниц
За честь, за королевскую порфиру
И за невинность сотни голубиц,
Которых твой патрон хранил неважно.
Он молча созерцает, как отважно
Ты собственные латы сгоряча
Разбить готова взмахами меча.
В ужасном подземелье Этны дальней
Вулкана одноглазые друзья
Стучат по искрометной наковальне
Куда слабее, чем рука твоя,
Когда они, сильны, свирепы, дики,
Куют оружье своему владыке.

Надменный бритт, закованный в булат,
Смущенный, отступает шаг назад,
Дивясь тому, как ловко и как метко
Его колотит голая брюнетка.
Обезоружен этой наготой,
Боясь ее коснуться, как святыни,
Он держит меч трепещущей рукой
И только защищается отныне,
Любуясь прелестями героини.

Отсутствие Дениса-добряка
Меж тем святой Георгий замечает;
Он понял тотчас же, что помогает
Французам их патрон исподтишка.
Законною тревогою объятый,
Он озирает горние палаты
И наконец, сомнения гоня,
Велит подать известного коня.
Коня подводят, и, закован в латы,
С копьем в руке, святой во весь опор
Пускается в неведомый простор,
Где сонм шаров светящихся мелькает,
Которые мечтательный Рене [76]
В тончайшем прахе, в вихревой волне
Без устали вращаться заставляет,
Несчетных звезд неистовый циклон,
Где все покорно воле притяженья
Иль, может быть, о фантазер Ньютон,
Полету твоего воображенья.

Разгневанный Георгий на лету
Одолевает эту пустоту
И скачет по святителеву следу,
Когда Денис уже трубит победу.
Так ночью зажигает небосвод
Лучами ослепительного света
Внезапно налетевшая комета
И поражает ужасом народ;
Трепещет папа; в горе, поселяне
Неурожай предчувствуют заране.

Едва святой Георгий вдалеке
Узрел Денисов облик, для примера
Он грозное копье потряс в руке
И произнес, совсем как у Гомера:
«Соперник немощный, Денис, Денис,
Поддержка нечестивцам и смутьянам,
Ты, значит потихоньку сходишь вниз
И пакостишь героям англичанам!
Начертан ход событий на века:
Ни твой осел, ни женская рука
Над ним не властны. Бойся ж, бойся мести
Тебе, Иоанне и французам вместе!
Уже твоя трясучая башка
С убогих плеч однажды отлетела;
Ее вторично отделить от тела
Не постесняется моя рука;
Достойный пастырь воровского края,
Которому ты милости творишь,
Снеси ее еще разок в Париж,
Держа в руках и нежно лобызая».