Коллектив авторов - Кристалл

Хромая лошадь посреди шоссе
Шарахалась от всех автомобилей.
Она не понимала, что уже
Здесь не нужна, а ведь ее любили.
А ведь когда-то быстро и легко
Она по снегу мчалась утром ранним.
Не каждый из окрестных смельчаков
Запрячь ее отваживался в сани.
А коль запряг, попробуй удержись,
Чтоб прокатить красавицу-невесту.
Но, видимо, быстрее мчалась жизнь,
И старой лошади в ней не хватило места.
Спешим куда-то в грохоте машин,
Чего-то ищем среди стен и комнат.
Что нам до лошади? Есть тысячи причин,
Чтоб лица дорогих людей не помнить.
Спешим куда-то, чаще наугад,
От детства, от природы, от себя.
И некогда теперь взглянуть назад…
А вдруг там кто-то ждет тебя?

Что мне сделать для вас?
Нарисована сказка,
Та, которой не сбыться,
Простите, увы.
Что мне сделать для вас?
Ведь рисунок, как маска,
Под которой лишь слезы укрыться должны.
Я дарю вам улыбку,
Вам, добрые люди,
Я дарю вам в рисунках дыханье весны.
И немногим стихи, как надежда на чудо,
Так пьяняще обманна,
Как добрые сны.
Я хочу подарить просветленное небо,
Возвращенье из тьмы белоснежных больниц.
Я хочу подарить не воздушную небыль,
А земное мгновенье по имени Жизнь…

В город утренний, в город ранний
Я вхожу по дорожкам весны,
Надо мной — золотое вязание
Солнца, листьев, небес синевы.
Чистой улицей мчатся троллейбусы
В бликах солнечного огня.
И троллейбусы и автобусы
Вновь приветствуют здесь меня.
Машут ветками листья тополя,
Одуванчик шлет парашют.
Одинокой березкой во поле
Я не чувствую себя тут.
Если ветер согнет мои плечи,
Я не встану на полпути.
Каждый камешек здесь меня лечит,
Помогает вперед идти.
Каждый день я вхожу в город ранний
По дорогам борьбы и труда,
Будто к милому на свиданье,
Чтоб остаться с ним навсегда.

Слышу сосны шумят и шумят, не смолкая,
И вдыхаю смолистый, лесной аромат,
И смотрю в неба синь, где от края до края
Облака, словно птицы большие, неподвижно парят.
Далеко-далеко горизонт меня манит:
Все туда, где дома поднимаются в рост;
Руку жизнь подает, за собой меня тянет.
Я иду, не скрывая непрошеных слез.
Прикасаюсь щекой к хвое сосенки колкой,
Обрываю иголки, кладу на ладонь,
Сколько их уместилось, как жить буду долго,
И попробуй, болезнь, ты теперь меня тронь!
Бьется в сердце моем непонятная радость,
Я пьянею от запахов, как от вина,
Говорят доктора: «Волноваться не надо, —
Говорят, — надо больше покоя и сна»…
Волноваться хочу и тревожиться тоже
Даже в этом спокойном, зеленом бору.
Муравья и того своя ноша тревожит,
Ну, а я — Человек, без тревог не могу.

Люблю Москву в ее огнях,
Люблю другие города,
А где живу? — в Березниках,
Отвечу с гордостью всегда.
Везде, в любом краю далеком
Мне в сердце светят огоньки,
В чужих домах — родные окна,
Мои Березники.

Поток рожден шумливыми дождями,
Ему ли тихим ручейком брести?
Он скачет с гор огромными прыжками,
Он рушит все, что встретит на пути,
Смывает дамбы, мощные плотины,
И в высь бросает свой свободный крик,
И, вздыбив пену волн, стремительный и сильный,
Неудержимо рвется напрямик.
Рычит, деревья вырывает с корнем,
Порой утесы даже валит с ног.
…Вот так, наверно, в чьем-то сердце гордом
Бушует страсти огненный поток.
Не подчиняясь никаким приказам,
К заветной цели пробивает путь.
…Плотину не одну воздвигнет разум,
Поток уже с дороги не свернуть.

Говорят, по свету счастье ходит,
Ищут все его, не все находят.
Бродит счастье тропкою лесною,
Чуткое, доступное, земное.
Шелестит березовым листом.
Веткой ивы машет над прудом.
Льется солнцем радостно-горячим,
Жеребенком быстрым в поле скачет.
Зреет хлебом, лугом зеленеет,
Сочной вишней в теплых ветках спеет.
Жаром подвигов в ладонях сильных дышит,
Спит в кроватках озорных мальчишек.
Пахнет снегом, ветреным, морозным,
И пургой сердитой бьется грозно.
Светит счастье письмами простыми
От тебя, мой человек любимый.

От губ моих до губ твоих
Святая неприкосновенность…
Горячим шепотом молитв
К тебе моя струится нежность.
До сокровенных дум твоих
Недосягаемая близость…
Мой каждый нерв, мой каждый стих
Твоим дыханием пронизан.
Меж нами даль, не перейти,
А сердцу не остановиться…
Горячим камнем на пути
К тебе любовь моя лучится.
Не оскорблю, хоть не легко,
Тебя своим прикосновеньем,
Да будет в сердце непокой
В твоем цветении осеннем,
Да будет мир в твоих глазах,
Тобою понят и услышан…
Мне жить без отступа назад,
Любя и поднимаясь выше.

Я рисую тебя
На холсте моей чистой души,
Чтоб в глазах твоих влажных
Явилось мне звездное чудо,
Чтоб вновь ощутить
Горький трепет в бессонной тиши,
Что приходит ко мне
В этот миг неизвестно откуда.
Я купаю тебя
В росах синей июньской травы,
И тобой окрыленный
Как странник миражем в пустыне,
Я ввожу тебя в храм
Моей чистой и светлой любви
Как хозяйку и стража его,
Как судьбу, как святыню.
Ты неслышно идешь,
Излучая загадочный свет,
И уходишь в туман
Драгоценной предутренней дремы…
Я рисую тебя
Уж, наверное, тысячу лет,
Чтобы светлая грусть
Освещала углы в моем доме.

Ты входишь в осень, трепетно любя
И буйство красок, и тревожность света…
Тебя люблю и только для тебя
Хочу стать осенью с дождем и ветром.
Я — дождь! Я — ветер! Мне рыдать навзрыд,
Стихами с болью очищая душу,
Войди в меня как в самый первый стыд,
Я нежностью тебя согрею в стужу.
Как листопад, таинственно кружась,
Я опадаю днями золотыми.
Я — осень, чтоб тебе принадлежать,
Войди в меня, как в правду, как в святыню.

Ветрами сентября в меня стучится осень
Сквозь птичий перелет, молчание полей,
Отжившая свой век, листва летает в озимь
Бессильным взмахом крыл отставших журавлей.
Я медленно бреду средь желтой пантомимы,
Трепещущая суть в травинке и листке,
Что журавлиный клин уже непоправимо
Нас раздвоил с тобой и канул вдалеке.
Его не возвратишь, лишь кочетом с востока
Трубит моя заря, зовя на край земли.
И белые стихи, как белый снег до срока,
В метущейся душе сугробы намели.
Что было дорогим и все, что было рядом,
Я в них похоронил и воскресил опять,
Чтобы к ногам твоим звенящим звездопадом
Однажды с высоты любви своей упасть.