Владимир Мурзин - Мелодии моей души. О море и любви

И в обороне под Москвой мальчишкой,
В спецшколе ВМФ дежурства нёс,
А после на занятьях в классе с книжкой,
Там грыз науки будущий матрос.

Торпедный катер, в экипаже Птицын,
В ложной атаке снова моряки.
В который раз… Усталые все лица
А к Ленинграду рвутся всё враги.

Торпедами стрелять запрет получен,
Нехватка их, а значит без огня,
Моряк-балтиец ко всему приучен,
В ложной атаке подставлять себя.

Блокадный Ленинград… В дыму пожаров,
Воронками от бомб был весь изрыт.
Стекла домов разбиты от ударов,
Не тронут на брегах Невы гранит.

Семнадцать лет, а Виктор добровольцем
Вступает для борьбы с пожаром в полк,
Не мог иначе, был он комсомольцем,
Парнишка в этом деле знает толк.

Мороз жестокий и, конечно, голод…
Виктор Сысоев ими был сражен.
Он выжил только потому, что молод,
И приступ смерти им был побеждён.

Пехотное училище экстерном
Окончил в сорок третьем и на фронт.
Комвзводом не плохим он был наверно,
Коль для него открыт был горизонт.

Служебный путь стал для него не сложным,
В боях прошел Тернополь и Козлов,
Как не старался быть там осторожным,
Преодолеть не смог он всех врагов.

А пуля-дура ранила героя,
И к койке госпитальной привязав,
Не даст увидеть ему больше боя,
О службе, чтобы даже не мечтал.

На «Скороходе» фабрике трудился,
А вечерами он стихи писал,
Гимнастикой настойчиво лечился
И вскоре в строй балтийцев снова встал.

А строй этой прославленной когорты
Наш Чеботаев Миша замыкал.
Добился своего малец упертый-
На ТОФ он в авиацию попал.

Еще японцев усмирять им надо,
И авиации хватало дел сполна.
По островам гремела канонада…
Лишь в сентябре закончилась война.

А после в Ленинград летит учиться,
Ждал Мишу журналистский факультет
К поэзии он стал давно стремиться.
Писать стихи начал с военных лет.

Балтийск его в родной газете встретил,
Заботой и вниманьем окружил.
Марк Кабаков собрата в нем заметил,
С поэтами – друзьями подружил.

Признателен судьбе за то, что с ними
В шестидесятых мне пришлось служить.
И каждого я помню и поныне,
И в сердце моем будут вечно жить.

В госпитальной палате стоит тишина…
Легкий шум очистителя воздуха.
А за наших окном поздний март и весна,
И немного весеннего роздыха.

С ветераном вдвоем бой с «Ковидом» ведем,
Не прошла стороной мразь негодная.
Где нашла, зацепив, за каким же углом,
Эта гадость – болезнь всенародная.

Седина на висках, боль и слабость в ногах,
Костыли у кровати поставлены,
Жизнь военная вся – это длинный был шлях,
И отметки судьбы в нем расставлены.

Сахалин офицерскую юность забрал,
Мыс Крильона оставил отметину.
А Пролив Лаперуза и ветра оскал
На служебной тропе ту Зацепину,

Что на сердце его серой нитью легла,
Потревожив здоровье матросское.
И железной строкой записала судьба
Дополнение черное, броское.

Но не дрогнул моряк, он морской офицер,
Сила воли и дух не ослабились,
Шел вперед и всегда, молодым был пример
И победой года только славились.

В этот мартовский день, День Рожденья Его!
Отмечаем вдвоем, всей палатою,
Говорит: «Молодой! Восемь восемь всего!
Я сегодня горжусь этой датою!»

Я лекарства налил, тост за друга поднял,
Пожелав здесь, здоровья сибирского!
Подошел к ветерану и с чувством обнял
Боевого товарища близкого.

Как я горд от того, что мы вместе, вдвоем!
Победили «Ковид» и последствия!
И в строю ветеранском достойно идем,
Возглавляя Балтийское шествие.

Лет триста пятьдесят назад в России
Родился просто русский человек,
Но наделен Божественной мессией,
Чтоб сделать замечательным свой век.

В царской семье Романовых ребёнок
Четырнадцатым был там на счету.
Смышлёным рос ещё с самих пелёнок,
И представлял в ней царскую чету.

С братом Иваном в десять лет на троне
Формально стали вместе восседать,
Ходили оба в латах и короне —
А Софье пришлось царством управлять.

В семнадцать лет Пётр был царём России,
Но управляла страной всё же мать.
И потому так много и усилий,
Царю пришлось в то время принимать.

А дел полно и срочных, и нежданных,
Здесь твердость духа, крепкая рука
Были нужны в том списке для желанных,
Чтобы могучей стать должна страна.

Смерть матери здесь много изменила,
И клан Нарышкиных уж в прошлое ушёл.
В руках Петра были и власть, и сила,
Да и сподвижников надёжных он нашёл.

России нужен выход был в Европу,
И флот российский надо создавать,
И в корне менять данную эпоху,
И Азбуку народу упрощать.

Пётр Первый был великий реформатор,
Добился для Руси своей всего,
В России стал он первый ИМПЕРАТОР,
А это уже было торжество.

И значим был Указ Боярской Думы,
Что на Руси СУДАМ МОРСКИМ ЗДЕСЬ БЫТЬ!
И что КАЗНА не пожалеет суммы,
Могучий флот Руси производить.

И на Неве воздвигнут будет город,
Который станет лучшим на земле.
Хотя в ту пору Пётр ещё был молод,
Но царский жезл твёрдо держал в руке.

И выход к Балтике огромная ПОБЕДА,
Окно в Европу прорубил сполна,
Сломил упорство своего соседа,
И Швеция Петром побеждена.

И Новый год мы в январе встречаем,
А не сначала на земле весны,
И в декабре мы старый провожаем,
Петра Великого заслуги здесь видны.

Кунсткамера – музей первый в России,
Был создан по велению Петра,
И бороды, чтоб больше не носили,
Окончена их прежняя пора.

А на Руси построены заводы,
Воздвигнуты повсюду города,
Сплотились воедино все народы,
А в небесах зажглась наша ЗВЕЗДА!

Так велики заслуги и победы
И память о Петре будет вечна!
Они для нас желанные заветы
А значит вера в них у нас прочна.