Тамара Лизуро - Выходя за контур

Молодость и зрелость:
Образы и дело.
То, чего хотелось
С летом улетело…

Молодость и зрелость:
Комиксы и книги.
Лишняя усталость,
Сжатые вниз фиги.

Молодость и зрелость:
Драйв сменили страхи.
Собранность и серость,
Белые рубахи…

Молодость – ноктюрны,
Гимны, сигареты,
Яркие пурпуры,
Громкие куплеты…

Зрелость – минусовка,
Медленная песня.
Дельная тусовка,
Ланч на Красной Пресне.

Молодость – победа
На разрыв аорты.
Зрелость – мягкость пледа
И отказ от тортов.

Я стою по центру
И курю с балкона.
И плачу проценты
За покупку дома…

Как же посредине
Мне суметь остаться:
Зрелость – плыть на льдине,
Молодость – купаться…

Чтоб отвадить серость
Я пою с балкона.
Молодость и зрелость —
Два листа у кроны…

Исцеление солнцем под синей тягучей прямой.
Будто мир завернул меня в тихую мягкую радость.
Море гладит лицо и заботливо держит собой,
Как скучавшая мать, для гостей
Приберегшая сладость…

Исцеление солнцем за тысячу пройденных зим,
За замерших людей, кто просил отдать жаркое сердце.
Исцеление солнцем: чтоб помнить,
Ты – непобедим!
Если рядом с тобой кто-то может без солнца согреться.

Исцеление солнцем. Прощается здесь нагота.
Будь открыт и отважен как
Жемчуга смуглый ловитель.
После лекарских служб ты – Бога одна доброта,
Ты – ребёнок Земли, кого ласково гладит Родитель.

Я щурюсь от силы солнца,
Сверкает мой верный меч.
Не стану с собой бороться,
А стану себя беречь.

Без страха остаться слабой,
Сложу эполеты с плеч.
Иные теперь награды:
Учиться себя беречь.

Лечу и латаю раны:
Я помню про каждый бой,
Решающий и упрямый,
Где бьёшься сама с собой.

В боях и больших сражениях
Устал мой соратник-меч.
Без лишних сопротивлений
Я буду себя беречь.

Я встречаю весну
Каждый год, как впервой:
С новым платьем, причёской и снами.
То, что было непросто – сегодня пойму
Даже с белыми, блин, волосами.

Каждый год – я нарядней, спокойней и, блин,
Я довольней весной и собою!
Человек так ведом, и отчасти томим
Совершеннейшей ведь ерундою…

Вальсом нежным прошу призывать красоту!
Пусть средь луж непривычные танцы.
Но прошу, блин, встречайте скорее весну!
Она сможет во всём разобраться.

Мы – дети уставшего Бога,
Решившие взрослыми стать,
Упали, коснувшись порога,
И просто остались лежать.

Глядит Он на нас по-отцовски,
Бинтует колени тряпьём.
И тихо вздыхает: «Подростки»
На наше: «Одни проживём!»

Мы требуем, плачем, бунтуем.
Он – гладит и просто молчит.
С собой мы и с миром воюем,
А Он подставляет свой щит.

Мы бьёмся и бьём, стервенея.
Растим внутри чёрный сорняк.
Религию ищем, толстеем,
Но всё не подняться никак.

Он молча и праведно смотрит,
Как смотрит лишь добрая мать,
Как глупый ребёнок всё портит,
Но ей суждено лишь прощать…

Когда же и мы повзрослеем.
Когда же без злобы и войн,
По Божьим законам сумеем
Пройти свой отрезок земной?..

Какое-то тяжелое преддверие.
Вздыхает ночью тихо каждый дом.
И где-то меж принятьем и неверьем
Мы вынужденно скомкано живём…

Пакуем спешно совесть, меч и крылья —
Всё, без чего не существует Мир.
И каплю кровожадного насилия
В крови своей уже, увы, храним…

Я прижимаюсь пальцами к березе —
Ищу смущённо русский добрый дух.
Тот, что живёт в стихах и грустной прозе,
И тот, кого прислал нам мудрый Бог.

Моя береза гнётся от бессилия.
Молчит и смотрит сверху добрый Бог.
Я чувствую, как выдранные крылья
Начнут собой тяжёлый тёмный рок.

Во времена тягучей липкой смуты
Никто прозрачным не уйдёт с Войны.
И пусть стреляли и не наши руки,
Считать потери будем только мы…

Бегом сквозь толщу странных дел,
Ныряя в тёмные тоннели,
Пытайся свой познать предел
На человечьей карусели.

Нам столько велено успеть:
Взрастить идеи, жизни, смыслы.
Придётся мёрзнуть, мокнуть, тлеть,
Бежать, подпрыгивать, зависнуть …

Спеши, старайся, не зевай,
Ищи своё, не тронь чужое.
Не хнычь, не бойся, подпевай —
Не просто будь, гори душою.

Ищи свою шальную мысль —
Расти её в разумной власти.
Смакуй пленительную жизнь,
И инвестируй больше – в счастье.

Весенних дум зелёный цвет
Раскрасил серые пейзажи.
И чёрный штрих привычной сажи
Не лёг, как прежде, на мольберт.

Рисует город облака
Пастелью нежной цвета ваты.
И словно коврик прикроватный
Уютом стелется трава.

Так в Петербурге дорог цвет,
Что красок яркие коробки
Он достаёт неспешно, робко,
Как с антресолей мой сосед.

И каждый свеженький мазок
По Петербургу еле-еле
Гуашью или акварелью
Я жду привычный долгий срок…

И в ожидание этом трудном,
Как галерист и как эстет,
Я говорю, что лучше нет
«Весны» работы Петербурга…

Мой тихий город,
Ты решил вздохнуть от гулкой речи бешеной толпы,
От стука каблуков по мостовой —
Ты просто нам закрыл пустые рты.

Теперь ты смотришь в разные глаза:
Вот грусть, вот радость,
Вот мечтанья снов.
Мой город шёпотом тихонько мне сказал:
«Глаза красноречивей громких слов».

Но горожанин так нетерпелив:
Пытаясь маску как завесу снять,
Чтоб рот свой шире снова приоткрыв,
Опять пустое пылко излагать.