Константин Белый - Вешалка. Премия им. А. А. Блока

Разреши парить воздухом.
Разреши плясать молнией.
Разреши гореть всполохом.
Дай свободу быть вольными.

Дай решать, чем на свет смотреть.
Дай смотреть то, что любится.
Дай любить то, что есть, что нет.
Дай мечтать то, что сбудется.

Вновь солнце отправилось в путь
по бескрайнему синему морю.
Ну что же ты?
Улыбнись!
Забудь про тоску и хандру,
забудь про печаль и про горе.

Человечек, сделанный из неба,
подойдёт, когда ты будешь плакать.
И дождём твоим навзрыд мостя ступени,
уведёт к себе,
где в солнца паутине
успокоишься, и будешь мирно спать,
пока он не умрёт.

Через обрывы и вершины
день снова чудом перелез.
И ночи спуск пологий длинный
манит обилием чудес.

Смотрю на взмах лепестков
оживших бутонов.
Бабочки на цветах!

В куске янтаря застывший жучок —
этот миг.
Красив и драгоценен!

Солнце рассыпалось по снегу искрами.
Небо прозрачно до самого донышка.
Истинно говорю вам, искренне:
хорошо то как!

Солнцем, спрятанным в горсти,
Всех на свете угости.
Потянись рукою к небу
И с ладошки отпусти.

Вслед и радугу пускай!
И по радуге, пускай,
Капельки дождя грибного
Утекают вниз за край.

Пусть по небу облака
Поведёт твоя рука.
Их об радугу взбивает
Пеной синяя река.

А плывут они пока,
Помаши на них, слегка,
Чтоб менялись непрерывно
Эти белые бока.

А когда погаснет свет,
То другой рукою вслед
Ты разлей созвездий лужи
И бескрайний млечный след.

Месяц ухватив за край,
Ты со звёздами играй,
И, большим ковшом махая,
Огоньки их раздувай.

Погляди в свою ладонь!
В ней и холод, и огонь!
В ней творение и гибель!
В ней есть всё – не бойся, тронь!

День плеснул в небосвод красками —
Растеклись от истомы и ласк они.

Горизонта хлопнул калиткою,
и ушёл с заката палитрою.

Закатило небо уставший глаз —
Изменилось в мире всё в тот же час.

Там, где солнце плясало жаркое,
Ночь босыми ногами шаркает.

Потянула за край полог сумрака,
Что в котомку вчера засунула.

Растянула над миром бережно
От зарниц и до самого берега.

Разукрасила небо звёздами
Где-то россыпью, где-то гроздьями.

А чтоб было ещё и весело
Над землёй два ковша повесила.

Чуть притронулась к ветру веером,
И прохладой на мир повеяло.

Успокоились волны грозные,
Стали вялые, несерьёзные.

Сонно лижут скалы остывшие,
По-над морем грозно нависшие.
Камни меж собой тихо шепчутся,
С боку на бок лениво вертятся.

Лес над скалами и над водами
То стеной, а то – хороводами.

Тянут дерева́ ветви в темноту
Гладят листьями тех, кто бродит тут.

Стало всё вокруг словно сказочным,
Полувидимым, недосказанным.

Мир наполнился полузвуками,
Полускрипами, полустуками,

Полувздохами, полукриками.
Полулицами, полуликами.

То ли сон, то ли явь – не понять уже…
Но луна тут явилась – ну надо же!

Из-за моря-земли показалась вдруг.
Из горбушки её получился круг.

Пробежала по морю дорожкою,
Ночь погладила белой ладошкою.

А в ответ звёздной млечной дорогою,
Мокрый лоб луны ночь потрогала.

До утра они стали озорнича́ть.
А потом ушли вместе рассвет встречать.

Разбуянился
полуночный шторм.
Ветер режет край
у высоких волн.

Море берег бьёт,
злится, бесится,
языки свои
тянет к месяцу.

И утробою
водной зарычав,
тянет камни вглубь,
чтоб удар крепчал.

Но волну разбив
вновь о скалы вдрызг,
поднимает шквал
миллиарды брызг.

А на дикий вальс
ветра и воды
смотрит белый глаз
Северной звезды.

Уже дожди напились силой.
Уже пришли в движенье тучи.
И ожидает жертв уныло
осенних дней песок зыбучий

Мы попрощаемся с друзьями
и скоро обо всём забудем.
Переливаясь пузырями,
нас окружат дела и люди.

И снова в сердце грусть таится.
И все вопросы без ответа.
Она уже не повторится,
она вздохнёт и растворится —
последняя неделя лета.

Ещё нам шелестят деревья,
играя с ветром втихомолку.
И солнце днём ещё нас греет.
Но это всё уже без толку.

Ведь скоро мы напьёмся ливней
до водяных, до мокрых стелек.
И прислонившись к батарее,
в окно уставимся как в телек.

Но пусть осталось так немного
для каждого тепла и света.
Она тебя не судит строго,
она проводит до порога —
последняя неделя лета.

Затянула над опушкой
вьюга канитель.
Смотрят старые избушки
окнами в метель.

В избах тёмных за порогом
прячутся века.
К морю держит путь-дорогу
ставшая река.

Ели в белом по-над речкой,
вмёрзли в лёд кусты.
Колокольня к небу свечкой —
пламенем кресты.

Церковь старая прижата
снегом до окон.
Огоньки лампад дрожат там
у святых икон.

Снег кружит над куполами,
навевая грусть.
Этот образ вечно с нами.
Это наша Русь!

С тихим вскриком, снежным стоном
ночь на головы спадает,
и своим святым законом
мне покой с надеждой дарит.

В этот тёплый белый вечер
жизнь мне ляжет на ладони.
Мысль, блуждающую вечно,
ветер памяти догонит.

И тоской виски овеет,
заморозит кровь бессильем,
да печалью пожалеет
и согреет жёлто-синим.

Всё, что было, всё, что будет,
тень дрожащая расскажет,
А мечты мой дух погубят
и, смеясь, глаза завяжут.

И отыщет тропку в сердце
меланхольный спутник снега.
Грусть зайдет ко мне погреться,
не найдя нигде ночлега…

И, накрывши мир мой пледом,
ночь с друзьями удалится,
а за ней, крадучись следом,
вновь вернётся день-убийца.

В моей каморке живут две тени.
Одна большая – от белой свечки —
она ласкает собою стены,
шепча рифмованные словечки.