Константин Белый - Вешалка. Премия им. А. А. Блока

Приятель, пора нам в дорогу —
стук сердца – он точно под шаг.
Послушай, приятель, ей-богу,
усталость – наш друг, лень – наш враг!

Моя сила не в силе.
Моя сила не в вере.
Моя сила не в связях,
не в фамильном гербе.
Моя сила не в злости.
Моя сила не в цели.
Моя сила не в знаньи.
Моя сила – в тебе.

Ветрено.
Видимо дождь будет скоро.
Не жарко…
Может быть даже гроза.
Наверное,
с тобой всегда будет горе.
Кинжалы
сверкнули в любимых глазах.

Вчера
ты меня часто ругала,
и всё же
мы были частью целого.
Мираж…
Сегодня ты совсем другая.
Всё, будто, то же,
но я чувствую стену.

Страшно:
с тобой – как по тросу:
что-то не то —
и шагнёшь в пустоту.
Странно…
Ты не любишь запаха розы,
зато
обожаешь её игл остроту.

С тобою я знаком давным-давно:
вечность,
но тебя
я так и не понял.
Больно,
когда ты со мной,
и, конечно,
когда тебя нет – тоже больно.

Так
больше я жить не могу и не буду.
Ты, милая,
мне и корона, и ты мне —
терновый венок;
враг
мой, и Бог мой; проклятье и чудо.
Не соединила
нас жизнь – повенчает холодный клинок.
Дрожит
слабым пламенем странный союз.
На нас,
видно, Богом поставлен крест.
Не жить
без тебя, а с тобою – боюсь.
Сейчас
мы умрём с тобой вместе.

Мне предсказана ты
была слёзами рос.
Лепестком свежих роз
дали имя цветы.

Синим небом без дна,
самым первым лучом,
звонким горным ручьём
ты была мне дана.

В нежных ветрах-шелках,
что прозрачней стекла.
Тень-улыбка легла
на закате-губах.

На цепочке из звёзд
медальоном луна —
ты явилась из сна.
Показалась из грёз.

на мгновенье. О, да!
словно солнечный блик…
Ты явилась на миг,
чтоб уйти навсегда.

От меня осталось только имя:
мысли новые, дела и даже тело.
Но вернуться ты не захотела,
назвала мечты мои пустыми.

Опять молчаливо кивнёт
мне старый аэропорт.
Опять не прижмётся ко мне
запах твоих волос.
И встретит опять лишь дождь,
и скажет, что ты не придёшь.
Уколют сердце шипы
кем-то рассыпанных роз.

А стёкол слепые глаза
считают все против и за.
Быть может к тому окну
прижалась ты мокрой щекой.
И твой взгляд меня настиг,
и где-то сложился стих,
но он, не родившись, умрёт,
сохранив мне покой.

И снова пойду один,
шумящей толпы среди.
Но боль неуслышанных слов
схватит за горло, смеясь.
А нервов усталый хор
уйдёт, безвозвратно, в минор.
Из тайной норы
выползет грусти змея.

И здесь я не задержусь.
Душа, не осилив груз,
погонит быстрее прочь
сквозь барьеры дверей,
сквозь залов заполненных ад…
Боясь оглянуться назад,
я выберусь всё же.
О Боже!
Такси! Скорей!

Я обнял Вселенную —
я люблю её —
она согрела мне душу
вечностью своей бесконечности —
она любит меня.
Я обнял природу —
я люблю её —
она подарила мне
меня, себя и тебя —
она любит меня.
Я обнял тебя —
я люблю тебя —
ты обдала меня холодом,
жгучей ненавистью и презрением —
я люблю тебя.

Я вернулся домой. Я вернулся из лета
снова в мёртвую серость,
снова в край чёрных гроз.
Крылья сохнут в углу, сердце умерло где-то.
И впадает опять в спячку зимнюю мозг.

А ты, подруга, умерла.
Хоть не совсем, но навсегда.
И только памяти вода
прошепчет мне, что ты была.

Буду снова мечтать утром не просыпаться.
Буду падать в кровать, не желая заснуть.
Заставлять руки жать, заставлять улыбаться,
заставлять проникать в ядовитую муть.

А ты, подруга, снова вместе
уже с другим, наверняка.
И только памяти река
мне скажет тихо, что ты есть.

Ну уж нет! Черта с два! Я так просто не дамся!
Я закрою квартиру, я выключу свет.
И уйду навсегда, с мёртвым миром прощаясь,
на границу небес, в бесконечное лето.

А ты, подруга, где-то любишь
полузнакомого подростка.
И только воспалённый мозг мой
мне крикнет снова, что ты будешь.

Свернуться.
Накрыться с головою.
И быть с тобою.
И быть тобою.
И стать тобою.

Я – ты. Ты – я. А любой – другой.
Почти нет расстояния: я – вот, ты – вот.
Но плёнка зеркала между – это меньше,
чем подать рукой,
но больше, чем год, световой год.

Опять свет!
Солнца бельмо меня ослепило.
До тебя было.
Было.
Отбыло.

Есть, правда, ночь. Так может
и быстрее, и в тиши.
Ведь время у ночи вспыхивает,
а не течёт – оно не сопли.
Не её ушко – для обожжённой
собственными слезами души,