Андрей Сметанкин - Царица гор

Пускай!
Впитала краски синевы
Моя душа, она свой час пирует,
Слова, чужие рифмы не ворует,
В сто первый раз забыв про вкус халвы.
Не знаю я ни должности, ни лычки —
Вот разговор.
Босяк, но я – поэт.
Пусть нет меня на братской перекличке,
Но всё ж, второго я, надеюсь, нет.

От ног до головы я весь – поэт,
Вам не найти, читатель, недомолвки,
Как с головы до ног чарует свет
Своим дерзанием пиит наш ловкий.
Ещё не срок стоять мне над могилой
И в Душанбе на языке родном
Пишу стихи.
Хоть край, по жизни, милый,
Меня не видит край – забылся сном.

Я каждый день зову к себе друзей —
Ко мне приходят музы и сатиры,
И Аполлон спешит звучаньем лиры:
Ещё мне рано думать про музей.
Меня ведёт парнасская дорога
За пятьдесят,
Но я пишу стихи.
Кричу тебе, читатель, я с порога:
«Мои стихи, надеюсь, не плохи?»

Отказываю я себе в еде,
Чтоб книгу написать, издать мне, право.
Никто не говорит по дружбе: «Браво!»
Никто мне руку не подаст в беде.
Пускай!
Я буду жить на белом свете —
Писать стихи, каких не видел глаз.
Что разговор?
Мой дух поныне светел,
Мой разум ныне крепок, как алмаз.

Не обещают мне стихи доход.
Не содержать никак судьбу-индейку?
Приму и не сочту за прохиндейку —
Поэт, читатель, здесь не врёт;
Уж полон рот забот.
Полна мгновений
Душа, полна неписанных стихов —
Пусть невелик собой мой скромный гений,
Не тороплюсь в учебник, я – таков.

Зачем писать, когда, по сути, голь?
Таджикистан тебя никак не видит.
Как неумеха он ещё обидит,
Ведь русский я. и, значит, – ноль.
Лежит в забвении «Дорога к сыну»,
Уже покрылись пылью «Чудеса».
Иль прямиком отправлюсь в небеса,
Иль разум свой из головы я выну?

Молчит давно таджикская страна,
Молчит Россия ей вдогонку —
На мясо дней забила конку
И равнодушна к творчеству она,
Что выпускает литератор русский.
Видать, на мне одном лежит вина:
Моя душа в бинокль не видна,
Когда запрос страны сегодня узкий?

Вот разговор.
Богач всегда в цене,
Хотя его душа все дни во мраке.
Но ходит при деньгах, во фраке
И знает толк он в марочном вине.
А что поэт?
Копейки получает —
Семье и детям, книгам отдаёт,
От синяков он практикует йод
И в творчестве своём души не чает.

Поэт не станет для людей грозой,
Самим собой останется он в марте
Под знаком Рыб и станет жить в азарте —
Счастливый человек, хоть и босой.
Он в Душанбе стихи писать продолжит,
Хоть стянет он потуже пояса.
Пройдёт, как сон, и эта полоса,
И малый свой талант стихами сложит.

А пишет он, жены когда нет дома.
Кричит жена: «Давай быстрее чай —
Пусть злая я, того не замечай —
Со мной случилась дикая истома.
Ты приберись быстрей, помой посуду
И постирай бельё, и за – массаж:
Устала я гулять – такой пассаж.
Тебя, мой друг, по смерти не забуду…»

Я для супруги вовсе не поэт,
И книг моих нисколько не читала.
«Писать стихи, – твердит, – заботы мало:
Ты брось писать и сделай винегрет».
И под откос стремится вдохновенье —
Стоит жена тираном над душой, —
Летит к чертям парнасский мир большой;
Я чертыхаюсь каждое мгновенье.

Ну, хорошо, готовлю винегрет —
Лежат в забвении перо, бумага,
Без долгих слёз, обид сгорает сага
Моих стихов;
В тиши дубрав – секрет.
Когда приходит в разум свой жена,
То совесть ей тихонько душу гложет,
Когда стихи – мне роскоши дороже.
Спасибо, поняла… сейчас она.

Я светлый дух былых и новых поколений,
Все ждут меня – повсюду свой, но не чужой.
Всегда иду наперекор пустых суждений
И каждый день пишу стихи живой рукой.
Известно мне, стихи печаль не проведут,
Как ни была моя судьба средь вас печальной —
Как вещий знак я каждый миг в среде начальной
Стою один, но взять готов я свой редут.

А тот редут – моих забот и дел громада,
Их совершить по силам мне, по одному.
Не устрашат меня сейчас посол из ада
Путёвка дней с визитом лжи на Колыму.
Никак нельзя мне прекратить стихи писать,
Нельзя убить стрелой обид мне вдохновенье,
Изгадить мне нельзя любви мгновенье,
Коль молод я своей душой и в пятьдесят.

Я в пятьдесят – ещё совсем ребёнок,
Моя душа не стала вдруг сильней брони,
И не живу в своих мечтах среди потёмок
Не тороплюсь, друзья, талант свой обронить —
Пускай горит, сверкает он алмазом дней
И жизнь людей всегда простым он словом лечит,
Когда не в глаз, стрелой надежд в рассудок метит —
Стоит все дни он на плечах своих корней.

Всё принесу в огонь любви твоей,
Я всё отдам для лиры вдохновенной
И буду жить меж Душанбе и Веной,
Своей судьбой, как искорка мгновенной.
Забытый трепет ревности моей
Не принесёт тебе часы страданий,
Откроет пред тобой ларцы преданий
И горизонт любви откроет дальний

Пусть беда мне яму роет,
Словно миксером крутя
Дни тревог, и страхом поит
Мои планы, как кутят.
Будто планы разбегутся,
Будто выброшу перо —
Пропаду в застенках Гутса,
Как доверчивый Пьеро.
Не случится то, поверьте,
Не бывать тому никак —
Мне пройти по круговерти
Предстоит хороший гак.
Я пройду, не заплутаю —
Рифма выведет меня,
Подарю тогда Валдаю
Звон души и жар огня.
Пусть сейчас меня не ценят
И гнетут мои стихи,
Но меня рассудит Время —
Это вам не пустяки.

Чужим безвкусием томим
Среди песков судьбы влачился,
Как пёстрый мир вдруг ополчился,
Что я – поэт, не пантомим.

Молчать не в силах, ожидать
Когда детей моих признают —
Сейчас совсем не понимают,
И я хожу, как подлый тать.

Не ради славы я пишу,
Пишу стихи не для почёта,
Но изменить в народе что-то,
И слово верное ищу.

Поднимет Слово дух на бой,
И в пропасть дней нас бросит Слово —
Я не кичусь теперь собой,
Как не вчера, не буду снова.

Пишу стихи, как БОГ даёт,
Как мне на душу рифма ляжет,
Как слог рассудку слова скажет,
Когда свободен от забот.

Вот вышло мне: и «пять» и «семь» —
Помолодел уже совсем
Своей душой, что нараспашку,
И не скрываю, как рубашку.

Я душу людям отдаю
В таджикском радостном краю,
И пусть не вижу я признаний,
Моя душа в тартар не канет.