Ксения Лесневская - От северного вокзала до весны. Городская лирика

Где сны плывут одни.

Забрав все прожитые вёсны,

Былые дни.

Перешагнув бытийств границу

И доли снег,

Покинув тяжкую столицу

Да парки нег.

Вступлю в раздумья и исчезну

В ночной тиши.

Нырну в мглу горькую, как в бездну

Своей души.

И кто за мною не сорвётся

По следу вдруг,

Тот мне не звёзды и не солнце.

Тот мне не друг.

Ехать-ехать – как прекрасно!

Ни за чем и никуда!

Над Москвой-рекой не гаснет

Тёплым отблеском вода.

Загорелась, заискрилась!

Электричка выбьет путь,

По мосту речную илость

Будто силясь зачерпнуть.

За стеклом вагона снежно.

Март, но солнечно вокруг.

Отогреться б в свете нежном

Вдалеке от чуждых рук!

Улыбаясь и балуя,

Щёки выставлю лучам.

Поцелуи, поцелуи

По щекам и по плечам.

Тёплый вечер возвращенья,

Света в арке разговор.

Солнце лезет в помещенья,

Кошкой лижет детства двор.

Вдалеке электровозы

Рельсой брякают, звеня.

На площадке у берёзы

Разрезвилась ребятня.

С ними пляшет дух мой юркий

Юных лет – назад-вперёд.

Словно всё ещё с прогулки

Ждёт, что матерь заберёт.

Водит в салки, прыг вдогонку,

Затаится за стеной.

Эй, чумазая девчонка,

Вылезай, идём со мной!

Выбегай из той толкучки,

Жду у арки вдалеке.

Дай доверчивую ручку

Моей ласковой руке.

Мы пойдём с тобой по лету,

Нам деревьев голоса.

Покажу тебе планету,

Неземные чудеса.

Мы с тобой единоверцы,

А таких – да днём с огнём!

С нашим лишь горящим сердцем

Целый мир перевернём!

Из завещанной квартиры

За закатом по пятам

Хорошо, пройдя полмира,

По родным брести местам!

Взгляд впивать в любую малость,

Что сменилось улучать.

Ну а больше: что осталось

Всё ж приятней подмечать.

Наметался месяц в небе,

В окнах света млечный взор.

Улыбаюсь: у соседей

До сих пор висит ковёр –

На стене узора алость.

Те же под окном кусты.

Так же в сквере, в обветшалость

Урождаются коты.

Те же крыш седых верховья,

Вяз у арочной двери,

И оранжево с подлобья

Так же светят фонари.

Со звездою кособока

Ходит изгородь едва.

Эх, жива ещё эпоха,

Еле дышит, но жива.

Никогда не жили сладко.

Бедно. Не были в раю.

Отчего ж у той оградки

Я так радостно стою?

Весна-сестра, ты здесь, я знаю!

Между хрущёвок и разрух,

Меж серых выступов, цветная.

Я чую твой весёлый дух!

Меж снежных куч, что спят клочками

На остановках без стекла,

В дворах, закиданных бычками,

В витрины смотришь зеркала.

Во снах приходишь лесорубу,

В норе фырчащему ежу,

Коту облезлому на трубах,

В маршрутке спящему бомжу.

Мне ж наяву приходишь яркой,

Пока я еду по кольцу.

Мимо церквей и зоопарков –

К подъезда старого крыльцу.

Пока в трамвайной еду трёшке,

Без мыслей тяжких и помех.

Сквозь солнце ластишься в окошке,

Ликуешь через детский смех.

Во взгляде вышедшей старушки

Младой девчонкой заискришь.

Деревьев голые макушки

Пробудишь, взбередивши тишь.

Всех созови сестёр, заукай!

Громкоголось и славословь!

Веди Мечту с собой за руку

И нашу старшую – Любовь.

С автобуса схожу как с ленты лет,

Вне времени оставшись ненадолго.

Вдруг остановки старый силуэт,

Как вспышка, трепет вызовет восторга.

Дворы стоят. Всё крепятся, гляжу.

Я ваш упавший листик унесённый.

Не приросту, но может – покружу

Над крышами, над стареньким районом.

Пятиэтажки, что под снос, сады

Под выруб, палисадникова пряность.

Всё тает, пропадают все следы.

Останусь я? Останусь. Я останусь.

Не вырубить любовь, как рябь доски,

Когда в защиту детства годы встали.

Впечатались калёно под виски,

Ведь память не из дерева – из стали.

Вернусь к себе былой, пока могу,

Хоть вижу страшный признак измененья.

Закрылись угловые. На лугу

Качели заменились на строенья.

И скверик больше клёном не шумит,

Калиткой уж не привечает шаткой.

Исчезли крокодил, моряк и кит

На детской, мной исхоженной площадке.

Тоска пьянит, и сладкую печаль

Ушедшее душе вменит натужно.

А может, грусть – лишь пыльная вуаль,

А может, возвращаться и не нужно.

Мир говорит: «Как призрак за стеной

Кладбищенской не хаживай в темнице».

Мир говорит: «Живи совсем иной,

И мне позволь, как должно, измениться.

И мне позволь идти своим путём,

Протечь рекой, исчезнуть и родиться.

Не застывая камнем, сухарём,

Лететь и петь веков весёлой птицей».

Район-предел, район-конечность.

Перрон так пуст и леденист.

Состав не едет дальше! Встречно

Кричит охрипший машинист.

Как будто всех дорог запинка,

И нет вдали другой дали.

Как будто глубже нет глубинки –

Периферия всей земли!

Вокзал дома придавит ростом.

Встречай детей родных своих,

Район неспящих девяностых,

Район застывших нулевых!

Ещё не вымерших, как скажут.

А для того мы держим путь:

Со смехом лет найти пропажу,

С слезой ушедших помянуть.

Между Совком и ветхой Рощей

Пройтись приятно с утреца.

Пройтись размеренней и проще,

Не пряча сонного лица.

Дымит трубою ТЭЦ знакомо,

Тот дым, что жизнь несётся над

Всем мигом сна, а может – комы.

Заводы, мясокомбинат…

Он улетает без промашки

Туда, где дни ещё длинны.

Друг детства на доске где – Сашка,

Где разодрали мы штаны.

И вот уж я ребёнок снова,

Бегу под ветра свист и вой.

Встречай, район, мой дух дворо́вый!

Дворо́вый или дворово́й.

Тамбур дрогнет перемычкой.

Спрятав в тельнике крыла,

Ангел едет электричкой,

Стоя в темени угла.

И совсем не по Завету

Под нависшим потолком

Ангел курит сигарету,

Затянувшись табаком.

Мнёт L&M пустую пачку.

Жизнь как дым, и всё обман.

Прячет мысли в песню-качку,

А хабарики – в карман.

Шарф дырявый, и помято

Сильно старое пальто:

Когда думаешь – крылатый,

Представляется не то.

Нимб, небесная объятость,

Звёзды с неба на челе…

А на самом деле святость

С нами ходит по земле.

Так же в тяжкий рейс садится,

Деревеньки глазом мнёт.

За окошком видя птицу,

Сослуживца помянёт.

В мир с надеждой смотрит, с битвой:

За добро не раз побит.

Взглядом в окна, как молитвой,

Тихий край благословит.

И в заплёванном составе

Кем-то проклятый в миру

Всех простит, леса буравя,