Сборник - Пасхальная книга стихов

Приближьтесь грешники, нежнее воздохните.
Но что! и взора вы не мните вознести —
Неблагодарные! коль от креста бежите,
Коль Мной ругаетесь, кто ж может вас спасти?

Живаго Бога грудь, где восприял рожденье,
Я променил в сей день на грудь креста – в крови!
Вся потряслась земля, все небо в огорченье;
Единой человек упорен, без любви!

Я лик ношу греха, страдание явленно:
Не узнаю Себя; в Отце лишен утех.
Душа без помощи, а тело изъязвленно;
Но лишь скорблю о том, что существует грех.

О милы грешники! убежищем Мне будьте:
Откройте Мне сердца, когда с креста сойду;
Я предаюся вам, хотя стократ забудьте,
Но днесь любовию да в вас любовь найду.

Любовь сильней гвоздей к кресту Меня прижала;
Любовь, не злоба Мне судила быть на нем;
Она к страданию терпенье Мне стяжала,
Она могущество во телеси Моем.

И та любовь есть к вам, хоть вы от ней бежите;
Крест тело взял Мое, а сердце взяли вы:
Но Я дарю его, а вы исторгнуть мните,
А вы на агнеца, как раздраженны львы.

Прости, о Отче! им; кровь, кровь Моя взывает:
Я так же Бог, как Ты, но унижаюсь Я;
Я так же человек, и Он о них вздыхает:
Соедини Ты нас, и в жизнь им смерть Моя!

Иду той самою дорогой,
По коей Он ходить любил,
И этот путь в душе убогой
Благоговенье возбудил.
И как идти по ней беспечно:
Вот Елеон, любимый Им;
Тут где-то плакал Он сердечно,
Смотря на свой Ерусалим;
Тут Он к друзьям, многоскорбящий,
Ходил вечернею порой,
Чтоб там, пред смертью предстоящей,
Вкусить желаемый покой…

Места не тронуты от века,
Долины, горы теж видать:
И я путь Бога-человека
Дерзаю сердцем угадать.
Что ж, шел ли здесь Он одинокий?
Где след Его пречистых ног?
На чем покоил взор глубокий?
Чем утешать себя Он мог?…
И жаль мне глубоко и больно
Его, скорбящего в пути;
И пал бы я пред Ним невольно,
Чтоб в Нем же мир себе найти….

Или он был с учениками,
Пред ними шествуя всегда,
И кротким взором и речами
К ним обращался иногда?..
Иду я мысленно за ними,
В душе моей любовь и страх;
И всеми чувствами своими
Слежу их лица, взоры, шаг.
Восходят горы, сходят долы,
Но не влекут глаза мои:
Я сердцем слушаю глаголы
О Боге, милости, любви…

О, всесвятейшия явленья,
Неуловимыя вполне!
Как редко вы и в помышленья
Теперь слетаете ко мне!
Душа давно уж опустела,
Как эти горы и холмы;
Ни чувств, ни помыслов, ни дела,
Лишь пропасть непроглядной тьмы.
И совесть тяжкой возмутилась;
И страх, и трепет на меня;
И голос смерти слышу я…
Но вот Вифания открылась!

Вифания! приют Того,
Кто был гоним всегда мятежно!
Как ты покоила Его
И как тебя любил Он нежно!
Что Он любил, того уж нет, —
Ты сирота теперь прямая;
Но все ж в тебе, как тайный свет,
Сияет нам любовь святая.

Вифания! где с каждым днем
Росли и вера и смиренье,
Где светлой памятью о Нем
Дышало каждое мгновенье.
Едва взойдет Он в твой покой —
Уже у ног сидит Мария
И речи кроткия, благия
Внимает сердцем и душой;
И, не сводя молящих взоров,
Сидит, не ведая поры;
Что ей до пищи, до укоров
Многозаботливой сестры!

Для ней – едино на потребу:
Не проронив бы ничего,
За Ним лететь душою к небу,
В святую родину Его,
Или, порою, за речами,
Заплакав сладко перед Ним,
Упасть к ногам Его самим,
Омыть их чистыми слезами…

Вифания! приют Того,
Кто на земле не знал приюта,
Но где божественность Его
Явила всем одна минута.

Вот Он стоит там, за селом;
Ученики, толпа народа;
Пред ними гроб в скале, на нем
Великий камень; плач у входа —
Рыдают сестры: в той скале
Их Лазарь, брат их, друг душевный!
Один он там, в глубокой мгле;
Уже смердит – четверодневный!

И все почившаго друзья
Поникли в горести жестокой;
И Он – Источник бытия —
С слезой в очах неодинокой…
В молчаньи ждут все одного —
Что скажет Он! какия меры!
И вот, велением Его,
Снимают камень у пещеры;
Вот очи к небу Он поднял,
Благодарить Отца святога,
Что Он Его услышал снова;
Отцом Он Бога называл,
Да верят все, да видит злоба,
Что Богом в мир ниспослан Он;
Вот громким голосом у гроба
Зовет Он: «Лазарь! выйди вон!»

И встал мертвец! из недр пещеры
Услышал Бога своего!..
Идет… идет!.. и вот у двери, —
Все ошатнулись от него:
Вот он, обвитый пеленами
И по рукам и по ногам,
Идет, колеблясь меж стенами,
И ясно видят все: он сам!
Безмолвен он; из-под убруса
Блестят ожившие глаза,
Они глядят на Иисуса,
И в них – молитва и слеза!

Вифания! приют заветный!
Вот пред тобой душа моя,
Мертвец давнишний, безответный:
Когда-ж, когда воскресну я?!.
Ах, и в тебе обломки,
Чуть виден след великих дней,
И к нам не той семьи потомки —
Бегут, жужжат ряды детей!..

О тени Лазаря, Марии!
Явитесь вновь в сии места,
Внушите страннику России
Любить по-вашему Христа,
Любить Незримого в доступных,
Не разбирая никого,
Любить в друзьях, врагах, преступных,
И в меньшей братии Его —
В голодных, жаждущих, усталых
В борьбе с жестокостью людей,
Любить и в этих детях малых,
Просящих помощи моей!..

Безбожный суд свершен… безжизненное тело
Страдальца, с мертвенно склоненной головой,
Зияет ранами под белой пеленой…
Чело в крови; на нем оледенела
Смертельных мук ужасная печать!
Душа потрясена… и хочется молиться,
И силы нет… не знаешь, что сказать!..
И, на колени пав, здесь можно лишь рыдать
И до земли Его страданью поклониться!

И вот в кругу синедриона,
Как агнец, жертва злых зверей,
Стоит у плит лифостротона
Безмолвный, кроткий Назорей;
От Каиафы послан вестник
В чертоги преторских палат, —
И Рима гордого наместник,
В толпе является Пилат;
И перед строгим властелином
Свидетель ложный говорит, —
И суд земной над Божьим Сыном
Наместник Кесаря творит;
Он пред бушующим народом
Его, Вселенной Судию,
Высоким, пышным переходом
Ведет в Преторию свою;
Трикраты к шумному народу
Христа в страдальческом венце
Выводит ярости в угоду
Он на возвышенном крыльце;
Трикраты гордым фарисеям,
Среди зловещей тишины,
Он говорит: «За Назореем
Я не могу найти вины!»
И, страшной яростью объяты,
В ответ на те слова они
Кричат озлобленно трикраты:
«Распни, распни Его!.. Распни!..»
И вот Пилат, омывши руки,
Предать решается Христа
Народу злобному на муки
И поруганий, и креста.