Татьяна Товаровская - Английские истории

Вот Питер и Элис, дом восемь, у ив,
В цветочных корзинках, он очень красив.
Как раз для супругов в закатные дни.
Лет сорок, наверное, вместе они.

Пьют чай, поливают свои цветники.
Но на ногу, скажем, не слишком легки.
Лишь Питер, собравшись за десять минут,
Отправиться может рыбачить на пруд [1] Нет, английские рыбаки не приносят улов домой для ухи. Они рыбу фотографируют, замеряют и отпускают обратно. .

Подросшие дети уже далеко.
Хозяйство у Элис не столь велико.
Хлопочет по дому, и вечно при ней
Трёхцветная кошка по имени Мэй.

За годом проходит ещё один год.
Жизнь катится, полная мирных забот:
То печка сломалась, то внучка гостит…
А кошка мурлычет, и чайник свистит.

Но век-то кошачий короче, чем наш.
Увы, сколько денег и сил ни отдашь –
Стареет, болеет. Такие дела –
За радугу Мэй от хозяйки ушла.

Как бедная Элис горюет о Мэй!
И слова не скажешь – заплачет сильней.
Печалится Питер, в тревоге родня.
– Нет, вам не понять, – отвечает, – меня!

Кто может быть ближе к тебе, чем семья?
Но милая Мэй была только моя.
Всё время она проводила со мной.
Была она предана мне лишь одной.

Про Элис жужжат: не сошла бы с ума!
Чужая старушка на рынке сама
Подходит, заставив дивиться словам:
– Я Мэй вашу знала. Сочувствую вам [2] У приличных кошек часто на ошейнике есть металлический жетончик с именем. .

Мне тоже, признаюсь, теперь тяжело…
Нет, что вы! Такое совпасть не могло.
Ко мне много лет посидеть у окна
Почти каждый день приходила она.

Вон там, за оврагом, живу я давно
И часто сижу и глазею в окно.
Погладишь мохнатую спинку рукой –
Уже веселее с подружкой такой.

И Элис сказала на это:
– Ну что ж!
Их, кошек, порой вообще не поймёшь.
Вот так удивляют они невзначай…
А, может быть, к нам вы придёте на чай?

Сдружились старушки, пьют чай до сих пор.
У Питера с Элис живёт лабрадор.
А та, что другая, теперь занята:
Она забрала из приюта кота.

Покойный супруг её, тоже рыбак,
Твердил, что котам предпочёл бы собак.
Но нынче чего уже спорить о том,
Когда так прекрасно живётся с котом?

Вот супруги почтенные, Смиты,
В них империи слышен мотив.
Но при этом просты и открыты,
Излучают сплошной позитив.

В прошлом связаны службой одною,
Представляют они средний класс.
Что-то видится в них основное –
Слово basic подходит как раз.

Их не грех образцами породы
Называть. Даже солью земли.
В жаркой Африке долгие годы
На работе они провели.

На семейном портрете у джипа
Рядом с парой легко разглядишь:
В длинных шортах, с косичками, – Пиппа,
Рядом Ларри – кудрявый малыш.

Но прожить захотелось вне миссий
Золотую последнюю треть.
Едут в Англию мистер и миссис –
Нянчить внуков и мирно стареть.

Дочь нашла себя, скажем, не сразу.
Но потом, подустав от страстей,
Стала дамой, приятною глазу,
С милым мужем и парой детей.

С Ларри проще, поскольку военный,
Не до личных ему катастроф.
Очень тянет спросить: «Здоровенный?»
Подтверждаю: как бык он здоров.

Впрочем, рано женился при этом,
Не тянул холостяцкие дни,
Ни к кому не сходил за советом…
Трёх детей настрогали они.

Старикам-то какая забота,
Если каждый обут и одет?
Внуки строем смеются на фото,
Улыбаются бабка и дед.

Жизнь военных – тычки да ухабы,
И семья тут смириться должна.
Ларри стонет: в отставку пора бы.
С облегченьем вздыхает жена.

Ах, как было бы это душевно,
Как об этом мечталось давно!
Всей семьёю обед ежедневно
И вдвоём по субботам в кино.

Только Ларри бормочет устало:
Дескать, ты, дорогая, прости!
Всё любовь, налетев, обломала –
Нам с тобой уже не по пути.
«Я ведь честно семейному плену
Свои лучшие годы отдал…»