Наталья Патрацкая - Стихи. Том 3. 1999—1980

И знойность теплых дней в его глазах,
и напряженность в наших голосах.
Мгновенье, что коснулось наших рук,
становится прекраснейшим не вдруг.

Сегодня с Вами мы и далеки,
а облака над нами так легки,
но все поймет мудрейший небосклон,
обнимет нас и сделает поклон.

Приятны ионы влюбленности,
божественно чувство твое,
отчаянье есть в непреклонности,
навряд ли возьмешь ты «свое».

Идут от тебя гены памяти,
но так неуверенно, что
подобны они только знамени,
когда неизвестно: «Ты кто?»

Эти скалы обдувают ветры
разной силы, тембра, красоты.
Чаще здесь проходят пару метров,
секретарь наводит всем мосты.

Вот она: цветы и телефоны.
Двери ходят здесь туда-сюда.
Совещанья, блицы, перезвоны,
но они – истории слюда.

Плохо и плохо, и небо сереет,
серая лента дорог,
где-то внутри все ж сомнение зреет:
«Может уйти за порог?»

Несправедливость чудовищна очень,
надо ее пережить,
мысленно часто мы счастье пророчим.
Платье что ль новое сшить?

Ладошки желтых листьев
в зелено-темном клене…
Художник, где же кисти?
Вид просится в салоны.

Вот так же у кого-то
мелькает седина,
но в молодой когорте
особо не видна.

Я не верю в ударенья
на конце и в центре слов,
что такое наши пренья,
если нет любви основ?

Безысходности критерий
взгляды встреч, сердечных мук.
Обойдусь я без истерик —
впереди – полно разлук.

Привлекает красота,
но пленит тепло эмоций,
Ваших линий чистота
не дается мне без лоций.

В каждом взоре и кивке,
в каждой фразе слов и жестов,
все купаешься в вине,
ощущая холод жести.

О, ты верлибр моей души,
ты – ревностью коварен,
все отношения крушишь,
хотя ты сам не ранен.

Без импульсов волшебных чувств,
что почивают нежно,
ты не создашь семейных уз,
ведь ты – любви подснежник.

У него есть жена.
Да, у всех она есть!
А стихи – письмена,
у поэта есть честь!
Не беру я мужей!
Я пишу с них портрет.
Из семейных вожжей,
Ревность только и бред.

Новый, старый Новый год.
Снег. Деревья. Серость.
В жизни следует итог:
всем желаньям мера.

Позвонить? Не позвоню.
Написать? Не буду.
Мысли, взгляды отгоню,
чувства – позабуду.

Если сам ко мне придешь,
буду очень рада,
если ты меня не ждешь —
ничего не надо.

А на деле просто так
нет случайной фразы,
чтобы умный и простак
знали сердца фазы.

Если я не позвоню,
то никто не вспомнит,
если я не позову,
дверь моя не вздрогнет.

Бегу, бегу и добежала,
дела все сделала едва,
себя сегодня убеждала,
что дважды два бывает два.

Сумбур, конечно, но усталость
бывает хуже грязи, дыр.
Душа немедленно восстала
против заброшенных квартир.

Сегодня горе – у Федоры,
но улыбнулась чистота,
исчезли мрачные раздоры,
их укротила красота.

В квартире солнышко царило,
сверкая нежно в хрустале,
и это лучшее мерило
красивой жизни на столе.

И дважды два уже четыре,
но дважды два возможно – шесть.
Но лучше там, где лишь четыре,
а там, где шесть – возможна месть.

Погода, природа, невзгоды,
пурга и метель, и мороз.
На севере часты невзгоды,
на юге не меньше угроз.

Везде хорошо, где спокойно.
Везде хорошо. Только, где
ты можешь прожить так достойно,
без частых поклонов беде?

Наш мир так велик и коварен,
что славу он чтит не всегда.
Взлетевший над всеми был ранен,
его закатилась звезда.

Сегодня утро мне сказало,
что светит нежной синевой,
оно от солнышка визжало,
не слышно только волчий вой.
А небо плыло вековое
над лесом с белым серебром,
и улыбалось мне в покое,
спокойствие в природе – бром.

Снега, метель, любви забвение.
Ваш взгляд на грудь – тягучий взор.
Здесь беспричинны обвинения,
а взор Ваш трепетный обзор

великих книг и тайн, и сказок.
Давно ушедшие года.
Мы друг пред другом и без масок,
любовь нужна нам иногда.

Небезразличны мы, однако,
и кто-то кем-то, а любим,
Вам не подать иного знака
о том, что мы любви хотим.

Пушинки вербы, как росинки
еще малы, еще светлы,
а в серых тучах – неба синька,
проталины кругом видны.

И ветер свеж и очень ласков,
он треплет нежно ветви крон.
Весна всегда немного баска,
не нанесла зима урон.

Поймать мгновенья бытия —
задача из задач.
Свечение солнца и себя —
удары всех подач.

Сверкание снега в свете дня,
птиц пенье по весне.
Вот птица ходит возле пня,
а пень еще во сне.

Ручьи таятся до поры…
Мгновенье – потекут,
но все еще в снегу боры
свои наряды ткут.

А в городах свои права,
снегам их не дают,
в них есть шоферские права,
а снежных – не поймут.

И не поймут, или поймут,
что счастье – снег весной.
Его все быстренько примнут.
Мгновенье вновь со мной.

Глобальность жизненных истоков
скользит приватно.
Везенье, счастье и пороки
витают складно.

Но без прекрасных слов и жестов —
пустые залы,
как без тепла одежды, шерсти —
худые малы.

А что такое меркантильность?
Металла звуки.
В своих стихах встречаю стильность —
любви и муки.

Виденья чудные рождают
красоты века,
но чувства искренние тают —
прикрыты веки.

С любовью в небо уплывают —
красавцы строки,
азарт невольно я сбиваю,
где есть пороки.