Владислав Шуршалов - Поэтический конформизм

Пустыни лист сменил свой лик —
Перед лицом возник двойник.
Покрыт чернилами, как ночь.
Бегут по строчкам тени прочь…

А ненормальный томно дышит,
Бубнит под нос, себя не слышит:
Не слышит грома за окном,
Не видит Смерти за плечом…

Она стоит с застывшим ликом.
Её не слышно, только тиком
Часы пронзают тишину
И гулко вторят в лад ему…

Вздохнул писатель, оглянулся.
Улыбкой странной улыбнулся:
«Дала ты время дописать,
Пора и мне долги отдать».

Распался в прах его скелет,
Внезапным ветром был отпет.
Рассказ его – портрет души —
Замолк навек в плену тиши…

Чтоб устроить чёрту муки
Люди вилы взяли в руки,
Дабы хитрый адский бес
Больше к ним в село не лез.

Чёрт сидел слегка поддатый,
Рылом страшный и рогатый.
Смотрит исподлобья хмуро
Бесова его натура.

«Эх, коли козла сильней!» —
Закричал бухой Матвей.
Бес ответить замахнулся
Да по-русски матюгнулся.

На духу так и сказал:
«Это ж я, друзья, Иван.
Чтобы с вами ещё пил,
Лучше б сам черта забил».

В часы, когда печален дух,
Терзаем разум грустным словом,
Я сам не свой – упрям и сух,
Закрытый собственным засовом.

И снова жизнь – игра в кино…
Нелепой кажется идея.
Но предпочту осесть на дно,
Играть таланта не имея…

Но средство есть от тяжких дум,
Что мысли, как бельё стирает:
Польётся в уши мягкий шум —
И боль от нот его стихает…

Глаза открыл, но стоек сон,
Витает призрак наважденья.
Иллюзий красочных фасон
Затмил реальности волненье;
Во сне любим был! Я любил!
Себя не чувствовал стеснённо.
Зачем глаза тогда раскрыл,
Коль после свесил обречённо?
Слезам не место – они яд.
Я много видел этих ядов…
Любовь. Любить. В любви объят,
В плену её порочных взглядов.
Глаза раскрыл. Зачем тот сон?
Работа, дом – и счастлив, вроде…
И что не скажешь – моветон,
Но в жизни он, обычно, в моде.

День ещё выстояв, выстрелю именем
(Буквы насквозь поражают мишени).
Все уцелевшие – в памяти вымерли,
Вырвали почву и стали нетленны.
Самые тёмные вехи истории
Увековечат собой гуманизм.
О, Робеспьеры могучей колонии!
Здравствуй, несущийся вслед жандармизм!
Руки заломит лирический-опер,
Главный по рифме, полиция нравов —
Выйду, скопировав чей-нибудь почерк,
Сделаю новое фото на паспорт,
Буду готов генерировать письма,
Гневно сбивая любовную дрёму…
Мастер душевнобольного трагизма,
Доброжелатель под окнами дома.
Сколько на голову мира излить
Нужно моей раскалённой любви?
О, непокорный влюблённый Ифрит,
Имя её в трудный час помяни —
Пусть оно будет из жарких уст греть,
Сердцу не даст отсыреть без огня.
Я не безумен, но буду смотреть —
Пули однажды настигнут тебя…

Отпущено мало для жизни.
В ней выбор не выдан кем стать,
Но данной мне силою мысли
Попробую чуть помечтать.

Рисует фантазия кистью:
В тенистой пещере растут
Волшебные красные листья
На стебле, что фут в высоту.