Виктор Серов - Тверские перекрёстки. Выпуск 3

И ветки вербы встрепенулись,
И разбрелись по ним барашки,
И под корой берёз проснулись
Оголодавшие букашки,

И во дворе на солнцепёке
Глаза открыли первоцветы…
Весны промчатся быстро сроки —
И наконец-то будет лето!

Апрель снял куртку напоследок
И ветром кудри растрепал.
Сквер пуст пока ещё и редок.
Лист прошлогодний вдруг совпал

С травинкою новорождённой.
Но он ведь мёртв давно и сух,
А символ жизни возрождённой —
Травинка – укрепляет дух

И тельце, солнышком питаясь,
И к небу тянется светло.
Апрелю я не верю, каюсь,
Не верю в летнее тепло.

Апрель – он ветреник известный!
Но шарф я всё-таки сниму,
И шапка тоже неуместна.
Лист прошлогодний я сомну,

А вот травинку осторожно
Поглажу зябкою рукой.
Тепло, конечно же, возможно,
Но май-то к нам придёт какой?

Ты изменчивый,
Переменчивый,
Постоянство – не твой конёк.
Принц низложенный,
Принц развенчанный,
Принц несбывшийся – как ты мог?

Я ведь верила!
Счастье меряла
Полной мерою, как в хмелю.
Жизнь тебе, мой принц,
Я доверила,
Да и ты твердил мне: «Люблю».

Я надеялась:
Ты изменишься,
Будешь верность мне ты хранить,
А ты женишься,
Завтра женишься.
Что сумею я изменить?

Принц несбывшийся,
Неслучившийся,
Белый конь тебя в ЗАГС унёс.
Своей сущностью
Мне открывшийся
И не стоящий моих слёз…

Вот и яблонька моя расцветает,
Бело-розовых бутонов мечту
Волей солнца и тепла исполняет,
Дарит скромную свою красоту.

А с соседних вишен цвет облетает —
Заневестились они в ранний срок.
И уж завязь на ветвях созревает,
Да признаться не спешит ветерок —

Ах, повеса! – что виновен он в этом,
Ведь и яблоньке в любви клялся он.
Но к осинке вдруг умчался с рассветом —
Он в неё теперь, разбойник, влюблён!

Позолотил закат берёзам косы,
Листва не шелохнётся на ветвях.
…В деревне памяти моей покосы
Идут.
И возвращается впотьмах

С покоса бабушка. На лавку сядет
И спрячет от меня усталый взгляд,
Потом колени не спеша погладит:
Болят под вечер ноженьки, болят!

Потом засуетится вдруг в чулане:
«Согрею чай! Намучалась с косой.»
А свежие валки травы в тумане
Серебряной покроются росой.

Их завтра разбивать, пока не жарко,
Весь день сушить, а вечером сгребать
В копёнки…
Эта летняя запарка
Как будто и не труд, а благодать.

Зачем нам сено? Нет давно коровы,
И бабушка зимой в Москве живёт.
Но в рост пошла трава. И значит, снова
Коса, за взмахом взмах, звенит-поёт…

А в городе траву косилкой косят,
И не нужна здесь никому трава.
Но в детство аромат её уносит,
И кружится без хмеля голова…

Я хочу в заповедные дали,
В деревенский зелёный простор,
Где меня так любили и ждали,
Куда рвётся душа до сих пор.

Там деревья и травы густые,
Там раздолье цветов полевых,
Там царят отношенья простые,
Там запасов полно в кладовых.

Там разбудят то солнце, то птицы,
Убаюкают темень и тишь…
Как же тянет туда возвратиться!
Да ведь в прошлое не полетишь…

Можно только грустить, вспоминая…
Но я знаю, надежду храня:
Моего деревенского рая
Не отнимет никто у меня.

Что прекрасней: цветы или женщина?
Не ответить на этот вопрос.
Быть такою ей Богом завещано —
Воплощеньем мечтаний и грёз.

Прядь волнистая, взгляд с поволокою,
Тонкий стан в переливе шелков.
Очень близкая, очень далёкая,
Вся из пряностей, снов и духов.

То несчастная, чаще успешная,
Нам дарящая солнечный свет,
То святая она, а то грешная,
Аэлита с далёких планет.

И земная обычная женщина.
Только как же волнуется кровь!
Будь со счастьем навечно повенчана,
Воплощающая любовь!

Хорошо быть вдохновенным,
«приземлённым» не совсем,
не всегда – обыкновенным ,
не всегда таким, «как все»!
В рецептуре вдохновенья
есть немного волшебства,
нет духовного старенья,
и с избытком – озорства.
Нет серьёзности комичной,
очень много доброты,
но – ни зависти двуличной,
ни болтливой суеты.
Вдохновенье не минует
изначально никого,
но случается, что всуе
потерять легко его.
Если хочешь, чтоб вернулось —
мелких чувств остерегись;
вот ещё одна «премудрость»:
устремляйся мыслью ввысь .
Больше думай о прекрасном,
чаще душу тормоши;
вдохновенье – это счастье,
и его ты заслужи!
…Хорошо быть вдохновенным,
«приземлённым» не совсем:
иногда – обыкновенным ,
иногда – таким, «как все»!

В дивном старом храме
сумрак и уют;
там, под куполами,
ангелы поют.

Рано на рассвете
сил небесных лик*
светлым гласом встретит
Солнца первый блик.

День подарит миру
яркий свой наряд —
ангелы стихиры
звучно вострубят.

Но с вечерней тенью
храм старинный ждёт
тихих песнопений:
их идёт черёд.

Ночь. Во тьме кромешной
слышится, высок,
трепетный и нежный,
лёгкий голосок.

То, сменяя прочих,
из-под куполов,
чудный ангелочек
тьму попрать готов.