Александр Фролов - Внутри точки

1Пробегом светотени белило.

2Ризома трещин на поверхности зрачка – остановленный огонь до деревянного льда. Базовые скульптуры ягодного языка.

3Моменты улитками по стенкам кувшина – мысль: взойдет на подпорках жестов обломком монет, обволакивая груды пурпурных мух.

4Вода ранами бредит, огненные ресницы повторяя.

5То ли листва сухая, то ли человек с чемоданом на фоне горящего поля: обернешься – пеплу глазницы заглянешь. Гарь кашля.

6Ветка железной жажды шарфом.

7Буквы окна змеями дар.

8Реки ногтями.

9За нимбом трясины горит переплет бледного зерна.

матрица замкнута…

Мерцание равновесий в тесте снеговика: колосья дыма выстраиваются в качество стекла со смещёнными магистралями теней. На точках ясности проступает восковой локон земли – хрупок к центру ветра, взгляд строкой сечений – уголь. Но впускающий комнатной сетке расстояния, молнией штопанных.

Эластичный математический мёд накручивает следы разломов – петли вереска – на медленные полюса молнии. Раскалённые волокна собираются в фигуры – рассеянные опоры роста – двурукой речи. Разодранные капилляры объектов – стужа смущения в роге зеркал – вынуто над углом зерна. Слепок слепоты скульптора прорастает в мякоть языка. Клочья ножниц – содрогание знака в крайнем затмении.

За чертой глины снег чернил расшифровывает обломок соломенных солнц.

Всматривается в безумие параллельных сечений текущее, в судороги ям – запасы вихревого голоса. Полки дождя разрушая конспекты жара деревянных солнц, книжных краю снящемуся. Тигр рифмует кольца питьевого огня. В сукровице ветра желтеет серебро. Синопсис глаза – щупальца пластмассы. Крепь леса камень месивом вздумала.

Две сажи:

1Руки бега трех бурь кровят.

В холст города пахнут подробные индии.

2Дым зрения на вытянутых руках.

Смеси:

• палец как пыль или пыльца другого пальца

• отрывное бездорожье, гололед календаря-степени голода прилагательного.

(текст архитектуры)

Шрамы:

Небо плетения хор сломан. Скатерть места укусом за полночь. Ток стержня фразы – уделен. На сто дорог часы в самый снег оскопить, где лицо – шилоскалистого языка. Шипел каплей предтеч кофе. Кухня Джека из того же что и мы.

Спираль места:

Варикоз гранита. Каракуль панорамы: шторм матрицы. Покровы скрипа. Прохлада кожуры мела. Подкожные сфинксы рассеиваются сквозняками спиц – стеклом журнального смерча. Короткое крови в кривой дорог. Медианы ветра чаепитий. Над лиственницей малахитовых глаз океанической метели – вечера жженого сахар. Ромашковые фолианты поверх чтения гравитации.

Мышечная текстура:

Бильярд искусственного глаза – костер. Мы – дерн, пошаговое эхо. Пластилином дремал подтекст. Натяжные рукава ягоды в свинце литеры. Нерест сводит нимба. Заноза почерка жжет.

(…)

Заглавие в симфонию своего холода вырастает стальной ниткой, в распадающиеся цилиндрами горловины. Парафиновая жажда полудня. Тиканье стен. Кукольным письмом оппозиции «снег/сыпь» усложняя сечения галактических книг.

Коммуникатор ранами читает текстом по брезентовым артериям окна.

Конверт щетины воды кусает углами крепость странника. Клякса радуги ровным струны.

Самодельно середин толокно подзорное – шевелится, изношено…