Андрей Гаврилов - Свой путь

Я искал свой трофей
на равнинах,
и в туманах
промокших полей —
засыпал в изумрудных
долинах,
провожая в полёт журавлей.
Шёл вдоль рек,
по пригоркам и склонам,
слушал тайны
дремучих лесов;
целовал —
непременно с поклоном! —
крест нательный,
завидев волков.

Вспоминая,
что голод – не тётка,
сухарём заморив червячка,
представлял,
как с сольцою щепотка
приглашала на запах дымка.

Мой поход
затянулся надолго…
Скучен мир
без мечты и чудес!
И как нитку искала иголка —
так и я… свой искал интерес!

Благословенны те дожди,
что дарят счастье
всем улиткам;
возводят радуги мосты,
в любви признавшись
маргариткам.

Они приходят в этот мир
не пузырями
в мелких лужах —
а тамадой на славный пир,
смывая вьюги
в наших душах.

И в каждой капле аромат
незабываемых мгновений
усилен в памяти стократ
кустами влажными сирени.

Грустят забытые зонты:
от них немного
толку людям,
когда июньские цветы
подобны ярким изумрудам.
Звучит мелодия небес
волшебной увертюрой лета,
и ждёт от солнышка чудес
душа промокшего поэта!

Небрежно бросив поцелуй
на край скамейки у подъезда,
исчезла ты в потоке струй,
дождя, не спавшего в сиесту.

И шлейф духов,
как звездопад,
неуловимый и желанный,
в манящей дымке наугад
писал портрет благоуханный.

…А в лужах морщились лучи
неукротимого светила —
и рожи корчили они
пустой скамейке пилигрима!

Янтарно-огненный опал,
обласканный лучами солнца,
портрет с закатом заказал
у хрупкой кромки горизонта.

Слились в нём камень и огонь,
и, окормляя душу светом,
бросали людям на ладонь
ключи от счастья с амулетом.

Опал в закате узнавал
черты, знакомые с рожденья,
и понемногу ревновал
к вечерней красоте мгновенья…

Унылый дождь
взъерошил листья дуба,
нарушив сон гиганта в ранний час,
и капли крупные
с промокшей крыши сруба
глядели наземь, как вороний глаз.

Зачем пришёл
на землю этот ливень?
И что принес он:
радость иль беду?..
Дождь величаво,
как слоновий бивень,
поднял на щит Вселенскую хандру.

Загнав рассвет за кромку горизонта;
расставив тучи по своим местам,
привлёк резервы грозового фронта,
и мелкий град ударил по кустам.

Решив добить
не только настроенье,
прижал к земле гусиную траву,
но радуга, как чудо и знаменье,
вернула небу жизнь и синеву!..

Вторые сутки снегопад…
И значит снова всё по кругу:
метель… пурга…
тревожный взгляд
и охлаждение друг к другу.

Как новогодние шары
висят на разных
ветках судьбы,
и много лишней мишуры
в озябших душах на распутье.

Застыли стрелки на часах…
Остановили бой куранты…
А где-то там, на небесах,
снежинки встали на пуанты.

Вторые сутки снегопад…
И замело тропинку в поле,
ту, на которой в звездопад
любовь сияла в ореоле.

У неподаренных цветов
на лепестках живёт надежда,
но ленты шёлковых оков
им души ранят неизбежно!

Их аромат неуловим:
прозрачным флёром
окаймлённый,
он, как крылатый Херувим,
стихией пятой возрождённый.

…У всех отмоленных грехов,
что участь ждут
свою прилежно,
грусть неподаренных цветов
на лепестках спит безмятежно.

Без оправданий и границ,
ломая нравственные скрепы,
глядела страсть из-под ресниц
на судьбы, что рубила в щепы.

Бросала их в шальной костёр,
в котором плавились надежды;
…а в пепле виделся узор,
сердец, сплетённых,
как и прежде.

И, согреваясь у огня,
страсть (необузданно краснея)
смотрела долго сквозь меня,
как нимфа моря – Галатея…

Маленькие радости
с любимой —
счастье в каждодневной суете.
В нашей жизни,
ангелом хранимой,
стали яркой краской на холсте.

Нам вдвоём не скучно
жить на свете,
и сидеть на даче взаперти…
Выросли давно уж наши дети —
от сердец «отрезаны ломти».

Мы, конечно,
выезжаем в город —
по делам… Прическа, тодасё…
Не в кафе!
Ну, если только повод —
можем, как на грех,
пойти ферзём!

Годы – это что?..
Одно названье!
Главное – душою не стареть!
Помнить, что почётней
нет призванья,
чем на внуков
с гордостью смотреть.

Нам душа
приоткрыла калитку
под ракитой у сонной реки,
и в туманную, сизую дымку
к ней навстречу
летят мотыльки.
Ты на плечи
набросив накидку,
притянула меня за рукав,
и глазами
стрельнула навскидку,
о себе ничего не сказав…

Где-то тихо играла гармошка,
догорали в костре огоньки…
И осталась в золе та картошка,
что с тобою мы ночью пекли.

Перебирая сердца струны,
учил аккорды и баррэ.
…У нотной грамоты фортуны
сигналы в точках и тире.

Летит «морзянка» по планете,
и замирают небеса,
когда на чёрном трафарете
вдруг зажигается звезда!

Не подобрать
ключей скрипичных
для тех мелодий, что в душе
сияют золотом пшеничных,
колосьев в звёздном купаже!

Она искала в междумужье —
как в междуречье берега,
и расчехлив своё оружье,
снимала с шеи жемчуга.

Бросала в топку наважденья
свой опыт горестных побед,
и проклинала все сомненья,
как бесполезный амулет.

…Вновь рисовала
каждый вечер
в красивой женской голове
мечту о счастье подвенечном
на белоснежном торжестве.

Так продолжалось
очень долго,
а годы уносились в даль…
но всё исправила помолвка,
и из души ушла печаль!

Янтарных яблок переливы
сродни закатам над Окой —
они божественно красивы
в минуты страсти роковой.