Всеволод Емелин - Greatest Hits

Вполголоса шли разговоры.
С утра еще был он живой.
Растерянный доктор со скорой
Седою качал головой.

Фундамент огромного зданья,
Железные бабки копров.
Сбирал лейтенант показанья,
На стройке искал фраеров.

Володька, с КАМАЗа водитель,
Сказал: «Здесь концов не найдешь…»
И масляной ветошью вытер
Блестящий бульдозера нож.

«Слезами глаза мои пухнут.
Он был как отец нам и брат,
Ходил в лакированных туфлях,
Под мышкой носил дипломат.

Отправил однажды бульдозер
Халтурить, подделав наряд,
Налил всей бригаде по дозе,
А деньги сложил в дипломат.

И вот получил он награду,
Не знаю, как вышло уж так —
Зачем не делился с бригадой?
Почто обижал работяг?»

Солдаты для следственной группы
Лопатили тонны земли,
Искали останки от трупа,
Да так ничего не нашли.

Нашли они следственной группе,
Где сваи из грунта торчат,
Один лакированный туфель
Да черный портфель-дипломат.

А Леха – Володькин брательник,
Прошедший Сургут, Самотлор,
Он ватник накинул на тельник,
Сказал, закурив «Беломор»:

«Начальник, молчи об народе.
Тебе ль за народ говорить.
Народ, как в семнадцатом годе,
Сумеет себя защитить!»

…На дальнем московском объекте,
Где ямы, бетон да тоска,
На память безвременной смерти
Заделана в цоколь доска.

Низко нависает
Серый потолок.
Баю-баю-баю,
Засыпай, сынок.

Засыпай, проснешься
В сказочном лесу,
За себя возьмешь ты
Девицу-красу.

Будут твоим домом
Светлы терема,
Мир друзьям-знакомым,
А врагам тюрьма.

Из леса выходит
Бравый атаман,
Девицу уводит
В полночь и туман.

Спит пятиэтажка,
В окнах ни огня,
Будет тебе страшно
В жизни без меня.

Из леса выходит
Серенький волчок,
На стене выводит
Свастики значок.

Господи, мой боже!
Весь ты, как на грех,
Вял и заторможен,
В школе хуже всех.

Ростом ты короткий,
Весом ты птенец.
Много дрянной водки
Выпил твой отец.

Спи, сынок, спокойно,
Не стыдись ребят,
Есть на малохольных
Райвоенкомат.

Родине ты нужен,
Родина зовет.
Над горами кружит
Черный вертолет.

Среди рваной стали,
Выжженной травы
Труп без гениталий
И без головы.

Русские солдаты,
Где башка, где член?
Рослый, бородатый,
Скалится чечен.

Редкий русый волос,
Мордочки мышей.
Сколько полегло вас,
Дети алкашей,

Дети безработных,
Конченых совков,
Сколько рот пехотных,
Танковых полков…

Торжество в народе,
Заключают мир,
Из леса выходит
Пьяный дезертир.

Не ревет тревога,
Не берут менты.
Подожди немного,
Отдохнешь и ты…

Что не спишь упрямо?
Ищешь – кто же прав?
Почитай мне, мама,
Перед сном «Майн Кампф».

Сладким и паленым
Пахнут те листы.
Красные знамена,
Черные кресты.

Твой отец рабочий,
Этот город твой.
Звон хрустальной ночи
Бродит над Москвой.

Кровь на тротуары
Просится давно.
Ну, где ваши бары?
Банки, казино?

Модные повесы,
Частный капитал,
Все, кто в мерседесах
Грязью обдавал.

Все телегерои,
Баловни Москвы,
Всех вниз головою
В вонючие рвы.

Кто вписался в рынок,
Кто звезда попсы,
Всех примет суглинок
Средней полосы…

Но запомни, милый,
В сон победных дней
Есть на силу сила
И всегда сильней.

И по вам тоскует
Липкая земля,
Повезет – так пуля,
Если нет – петля.

Торжество в народе,
Победил прогресс,
Из леса выходит
Нюрнбергский процесс.

Выбьют табуретку,
Заскрипит консоль.
Как тебе все это?
Вытерпишь ли боль?

Только крикнешь в воздух:
«Что ж ты, командир?
Для кого ты создал
Свой огромный мир?

Грацию оленей,
Джунгли, полюса,
Женские колени,
Мачты, паруса?»

Сомкнутые веки,
Выси, облака.
Воды, броды, реки,
Годы и века.

Где он, тот, что вроде
Умер и воскрес?
Из леса выходит
Или входит в лес?

Уж не придет весна, я знаю.
Навеки осень надо мной.
И даже улица родная
Совсем мне стала неродной.

Среди моих пятиэтажек,
Где я прожил недолгий век,
Стоят мудилы в камуфляже
И сторожат какой-то Bank.

Как поздней осенью поганки
Мелькают шляпками в траве,
Повырастали эти банки
По затаившейся Москве.

Сбылися планы Тель-Авива.
Мы пережили тяжкий шок.
И где была палатка «Пиво»,
Там вырос магазин Night Shop.

И пусть теснятся на витрине
Различных водок до фига,
Мне водка в этом магазине
В любое время дорога.

Смотрю в блестящие витрины
На этикетки, ярлычки.
Сильнее, чем от атропина,
Мои расширены зрачки.

Глаза б мои на вас ослепли,
Обида скулы мне свела,
Зато стучат в соседней церкви,
Как по башке, в колокола.

И я спрошу тебя, Спаситель,
Висящий в храме на стене:
«По ком вы в колокол звоните?
Звоните в колокол по мне!»

По мне невеста не заплачет,
Пора кончать эту фигню.
Не знаю – так или иначе,
Но скоро адрес я сменю.

Зарежут пьяные подростки,
Иммунодефицит заест,
И здесь на этом перекрестке
Задавит белый мерседес.

На окровавленном асфальте
Размажусь я, красив и юн,
Но вы меня не отпевайте,
Не тычьте свечки на канун.

Без сожаленья, без усилья,
Не взяв за это ни рубля,
Меня своей епитрахилью
Накроет мать сыра земля.

Кончаю так – идите в жопу,
Владейте улицей моей,
Пооткрывайте здесь найт-шопов,
Секс-шопов, банков и церквей.

В Чечне, в отдаленном районе,
Где стычкам не видно конца,
Служили в одном батальоне
Два друга, два храбрых бойца.

Один был седой, лысоватый,
Видавший и небо, и ад.
Его уважали ребята,
Он был в батальоне комбат.

Другой лет на двадцать моложе,
Красив был, как юный Амур,
Любимцем солдат был он тоже,
Певун, озорник, балагур.

Однажды пошли на заданье
Весной, когда горы в цвету,
Отряд получил приказанье —
Соседнюю взять высоту.