Оксана Шапеева - Океан и небо

До прилива

Не надышалась еще тобой, постой!

Мне бы глоток

и горсть,

чтобы потом с собой.

А столетий пение под рукой

пульсом,

и по артериям бьёт всё чаще.

Только бы тише —

вырваться из морей;

только бы выше

и легкие до предела.

Задержаться бы в этом,

остаться морской волной

до прилива;

и мелкой галькой

щекотать твою кожу,

пока

не окажемся

под водой.

Море, которое лечит

Ночь выбивает пропасть меж тел, плечей,

Словно душой раздет и разбит. Ничей,

Рвёшься безумной чайкой, а до костей

Дождь пробирает до горечи, мыслеразрядом.

И обжигает нутро до последних вен,

Что выдыхаешь потом ртом остатки пен

Боли. Без стали сжаться под тяжестью стен

Крохотной спичкой, строчкой, свечой, но рядом.

А оглушительно-гулкий весь шар земной

Спрячет усталые плечи под тонкой мглой,

Спрячет усталые веки – вокзальной тьмой,

И все мои осколки в замерзших лицах

Оставит, не поправляя края и то,

Что обрушает потоками сверху в тон

Твоего голоса, проблеска тёплых волн,

Словно подобное море способно лечить нас.

Родинки (подпись морей)

Время кудри вертит посохом

У причала волне морской.

Мы сердца вытираем досуха,

И бросаем опять в прибой.

Мы – сожженные мачты. Ворохом

Оседает к ступням зола.

Мы друг друга ровняем порохом,

Под сплетением зеркала

Разбивая. И глохнут датчики.

Не отыщешь. Шум якорей…

У ключицы, на шее значится

Только подпись одних морей.

Пена

Ветер рождается в сумраке

прикосновением,

за берегами пролива

илом у стоп.

Я разбиваюсь о гальку

пеной

и слышу,

как меня не стаёт,

у раздетых

ног.

Мои корабли

Соль, горечь морей, щекочут рецепторы.

Мне же съеденной шхуной приливами, быть.

Эскорты морями затоплены. Где бы ни плыть,

опущены якоря, и воплями

приходят шторма: намеренно мерзнуть и стыть.

Горечь пен морей… Мы подклеены скобами.

И привыкаем к ней с бирками: «Битый корабль».

Снова по праву растрачены старые поводы:

только б декабрь, беспомощными побыть.

Что ж… Впитывать гавани стойкие ароматы

я научилась, чтобы их запоминать.

Мои корабли уплывают опять крылаты.

А я буду жить, пока буду их

ощущать.

Океан и небо

В своем спокойствии океан, усмиряя волны, хранит свои глубокие воспоминания: о тебе, о мире и о небе. Полным дыханием слышится вечность в глубинах вод, пока ты спишь и пока не ведаешь, что океан всегда отражает цвет и характер неба. А небо же, в свою очередь, учится черпать весеннюю тишину из его ласковых волн. Бурям же остается вести по планете, как в карманах, запыхавшегося почтальона, только один его шепот, только одну весточку о том, что тяжёлые тучи скоро рассеются в объятиях солнечных лучей.

А небо и океан, не определяя своего бесконечного времени, повесят на плечах один цвет лазоревых улыбок, растворяя в своей бескрайней сущности такую далекую и такую недосягаемую полосу горизонта, которая не перестает гореть на твоих губах.

Вынырнуть бы

Скорее вынырнуть бы… Однако,

с места не сдвинется, пока

дна песчаного не коснется рука.

Меняется окружение: «Что ты?! Просто вода!»

Десятый понедельник, пятнадцатая среда

всё еще там.

Скорее вынырнуть бы… Нет, еще не пора —

ей кажется.

Пусть будет небо

любого цвета:

от ярко-желтого до серо-голубого, она

всё ещё тонет. Тонет и тонет, сама уже как вода,

объятая глубиной.

Через толщи

даже солнце,

как маленькое пятно, c пятак.

Её города – рельефы чужие.

Вдыхать уже перестала, как

пятнадцать меняющих сред.

Хоть и вся атмосфера —

пособие, вроде, как лучше обидеть, солгав.

А ей… Ей нравится в нём тонуть, как в море,

без измерения лет.

И не важно, какой рассвет,

да, и небо любого цвета:

от ярко-желтого до серо-голубого там.

Она все еще тонет и тонет в нем,

как и всегда. И вынырнуть бы,

да только единое всё для неё здесь,

и даже душа

на двоих.

Река

Отражение мокрых линз

безысходностью обожжёт

веко, скулы, ключицу, рот,

с неба горечью тонкой вниз

стечет.

В обезвоженных венах рек

я тобой пропитаю край,

окрыленного ветра стай,

обронивших на землю снег,

вдыхай.

Чтобы я опрокинув ось

перепутанных плоскостей,

стылых , быстролетящих дней,

прорастала рекой насквозь,

твоeй.

09.05.2016

Аквариум

Я, как тяжелый камень, что скоро в глубь

Моря. Прозрачна гладь, и там столько глыб,

Сколько пузатый город – чуть мал и глуп,

Серой гортанью твоих поглотил бы рыб.

Словно огромный крейсер опустошён

Кем-то еще по осени. Нет улик.

Я же у стёкол нем, без тебя смешон,

Видимо и поэтому стал безлик.

24.12.2016

Маяк

Я – маяк и в ночи мой голос сильнее волн,

Что без слов под собою гордые корабли

Погребают на дне городами. Там целый полк.

Океан их глотает не мешкая, как рубли.

Я – маяк и мне ноги хлещет ознобом лёд.

Я совсем одинок. Бей горечью по плечу,

Не ослабну ничуть. Век идёт, а суда вперед

Уплывают. Но я вё равно им свечу, кричу.

Я – маяк и в ночи мой голос сильнее бурь.

Но живу на границе неба. Там бездн приют.

Жгу и жду, только солнце болью горит во лбу,

Ведь твои корабли по-прежнему не плывут.

Февраль, 2017

Циклон

Надо совсем немного света, чтобы увидеть всю глубину глаз. Считывая внутренним датчиком в промежутках между ударами сердца, именно, ту тишину, которая и насыщает тебя его тихим присутствием. Окрыленная существованием какого-то сверхмассивного влияния другой души, твоя, просто слушает, без ненужных, чужих усилий, силу надвигающегося циклона. И надо совсем немного времени, чтобы научиться чувствовать все грани в тёплых оттенках.

Ведь любой циклон – это не приговор. Синоптики тоже ошибаются.

Атмосферные слои

И вот рассыпаются последние атмосферные слои.

А дальше забудутся даже самые малейшие упоминания о них.

Забудутся даже самые малейшие упоминания о тебе.

Ты один из тех, кого, как будто, и не было внутри них. Никогда.

А они ещё миллионы лет будут, как приклеенные на земле,

с тобой или без тебя.

Ты улетишь… Звезды впереди.

Ничего не измениться снаружи или внутри в их структуре.

Зато ты будешь нуждаться в них всегда. Как не кляни.

И в самых мельчайших каплях

пытаясь поймать хоть чуточку себя,

ты всегда будешь находить намного больше ощущений, чувств и жизни.

Больше чем там, где невесомо и холодно.

Клавиши

Солнце путается в волосах,