Владимир Безладнов - Сеть

Это счастье!.. Эмоций столько… —
В клочья рвется… кричит душа!..
Я смотрю на нее с восторгом:
До чего же она хороша!..

Взгляд манящий – полон огня…
Шерсть – почти моего окраса…
Ей бы уши, как у меня!..
Нет!.. она, и с такими – прекрасна!..

Мы захвачены нашей игрой,
И азарт наш – неисчерпаем:
С головою зарывшись в сугроб,
Мы копаем… копаем… копаем!..

И, заветную кость найдя,
Отряхнемся… – и снова… по кругу…
Мчимся, голову очертя,
На бегу, прижимаясь друг к другу!..

Люди смотрят на нас, улыбаясь:
Дескать, мне бы не грех подрасти…
Я, и впрямь, могу, не сгибаясь,
Под ее животом пройти…

Только это нам не мешает:
Во дворе у нас знает любой,
Что Диана – моя большая…
Даже – очень большая любовь!

О, как я ненавижу эти дни!..
Когда меня, как и мою подругу,
Ведут гулять не вместе… а одних…
На поводках!.. подальше друг от друга!..

Когда, собравшись в свору, тупо ждут
И метят дверь ей кобели-мерзавцы,
А мимо них, в подъезд ее ведут
Звенящего медалями красавца!..

Да, я – не дог… Я – кокер-спаниель.
Но мне плевать на их косые взгляды!
Я вызову любого на дуэль
За право оказаться с нею рядом!

Пусть на меня не смотрят свысока.
Спусти меня, Хозяин, с поводка!

Мой Хозяин ушел в магазин…
и, пока я в квартире один,
я могу полежать на диване…
помечтать… о любимой Диане…

повздыхать… что прекрасна она,
что себя без нее я не мыслю,
но стоит между нами стена —
и не только в буквальном смысле…

Мы знакомы три года уже —
но, увы… разделяет нас бездна:
мы живем на одном этаже,
но не рядом, а в разных подъездах…

Я – трудяга… простой спаниель,
а она – медалистка-догиня!..
Я – охотник… рабочий кобель…
а она не собака – Богиня!..

Я – отнюдь не герой… не атлет…
и росточком, признаться, не вышел…
да, к тому же, ее интеллект
моего… на порядок выше:

ночью ходит она в Эрмитаж —
на работу – и, с трепетным чувством,
охраняет в нем целый этаж,
приобщаясь, попутно, к искусству!..

И, хотя, говорят, я – поэт,
(иногда я печатаюсь даже),
мне ни разу, за семь моих лет,
не случалось бывать в Эрмитаже.

Понимаю – я очень смешон,
относясь к ней, почти как к невесте,
но… как было бы нам хорошо,
если нас поселили бы вместе!..

Что за чудо была б наша жизнь! —
я б ходил вместе с ней на работу,
помогал ей музей сторожить…
брал с собою ее на охоту…

Мы бы жили в покое и мире,
спали рядышком на ковре,
посреди нашей общей квартиры…
просыпались – вдвоем – на заре…

и, прижавшись друг к другу щеками,
как счастливые члены семьи,
наблюдали бы за щенками…
и щенки эти были б мои!..

А потом, веселясь от души,
выбегали во двор, с ними вместе…
Все!..
Хозяин ключами шуршит!..
Мне пора в коридор… на «место»!

На днях, один охотничий кобель
Сказал мне: «Ничего глупее нету,
Чем пишущий дурацкие сонеты
Цветной английский кокер-спаниель!».

Пришлось ответить на его «хи-хи»,
Хотя, я в драки лезу неохотно:
«Лорд Байрон – тоже страстный был охотник,
Но, так же, как и я, писал стихи.

Шекспир – всю юность, шляясь по лесам —
Хотя и был заядлым браконьером,
Не только драматургом стал, к примеру,
Но и сонеты дивные писал.

И это совершенно не случайно:
Шекспир и Байрон – тоже… англичане!».

1.

На траве… на желтеющих нивах…
На земле, жарким солнцем прогретой —
Развалилось, дворнягой ленивой,
Лето…

Спит… лишь изредка – рыкнет громом,
Если что-то сквозь сон услышит,
И опять спокойно и ровно
Дышит…

А когда озверевшие мухи
До предела его достанут —
Задней лапой почешет ухо…
Встанет…

И, неспешной трусцой, продолжая
Вечный времени бег по кругу,
Устремится, с ленивым лаем,
К югу…

2.

Дунет ветер холодный с залива,
Закачает верхушки сосен…
Прибежит золотистый ретривер —
Осень…

Пронесется – взъерошен, неистов —
Лесом… парком… безлюдным пляжем…
Отряхнется брызгами листьев…
Ляжет…

Полежит (но совсем недолго)…
Вскочит, мокрой землей заляпан…
Задерет, с ощущением долга,
Лапу…

И, обильным дождем пометив
Город… сёла… деревни… дачи,
Вслед за Летом, умчится, как ветер…
Дальше…

3.

Стянет робкий морозец лужи
Ледяною корочкой синей…
Землю выбелит вестник стужи —
Иней…

И гренландские самоеды
Повезут, с неподдельным азартом,
Тонны снега для южных соседей
В нартах…

Белоснежны, высоколобы,
С голубыми, как лед, глазами —
Покрутившись, свернутся в сугробы
Сами…

И – усталые – в ту же минуту,
Укрываясь хвостами, задремлют,
Меховым одеялом укутав
Землю…

4.

А к Весне – ошалев от безделья,
Засверкают глаз синевою…
На прощанье, февральской метелью
Взвоют…

И – на Север!.. в домашние дали!..
Но… уже не вернуться обратно:
Лягут на спины черных проталин
Пятна,

Превратив их в смешных далматинов…
И веселое солнце засветит…
И запахнет прелью и тиной
Где-то…

И, с Весною – кто вместе, кто порознь —
Многоцветьем окраса и масти,
В Мир ворвется щенячья поросль —
Счастье!

Когда грустит Хозяин – грустно мне.
Тогда не понимаем мы друг дружку:
Я принесу ему свою игрушку,
А он, вздохнув, не прикоснется к ней.

Пристроюсь в кресле – около него…
Лизну… вздохну… ткнусь в щеку мокрым носом…
Взгляну ему в глаза, с немым вопросом…
А он, в ответ, не скажет ничего.

И что б, друзья, еще я сделать смог?
Скулить и лаять? – это бесполезно:
Он – словно робот в панцире железном…
И я несу ему свой поводок:

– Ну, что, Хозяин?.. Раз уж так тоскливо —
Пойдем к ларьку… да выпьем кружку пива

Я всегда любил детишек.
Я – веселый, добрый пес.
Но сегодня на мальчишек
Я обиделся… до слез.