Елена Крюкова - Волчьи песни

…вот ненависть какая.
Свистит от края и до края
Безумной бурей, белизной.
Не верю – это не со мной.
Я жить хочу! Я жизнь восславлю!
…мне в рот поющий тычут паклю.
Хрипят, шипят: ты умерла
При жизни! Вот и все дела!
Сгинь! Пропади! Тебя забудут!
Твои костры! Твою остуду!
Пылай, осенняя ветла!
Не Божье повторишь ты чудо,
А крики Адова котла!

Ах! Что я сделала тебе,
Что ненавидишь яро, люто!
В молитве, празднике, гульбе,
В парчовых россыпях салюта!
Стихами мне в лицо плюешь!
Стихами точишь смертный нож!
Разишь мя песней, убиваешь
Словами: ты еще живая?!
Ну, ближе, ближе! Не уйдешь!

Я знаю: ты, бабенка, ты
Меня давно похоронила.
Крест повторил мои черты
Тобою вырытой могилы.
Мне гроб обила шелковьем.
А мы живые: здесь, вдвоем,
На зимнем кладбище постылом
Стоим… поминки… водку пьем,
Закусываем злой конфетой,
Болтаем чушь про то, про это,
Присловьем чешем языки —
То ль по любви, то ль от тоски…
Ты старая уже, седая,
Ты красишь косы в рыжину…
О, что я сделала, не знаю,
Тебе! У злобы я в плену
Твоей, отъявленной и колкой!
Втыкай кровавою иголкой
Меня в лоскутья: ночи, дни…
Подруга! Мы же здесь одни,
Среди могил! Среди героев!
И нас, и нас вот так зароют…
И литию споют по нас…
Скажи! Кричи здесь и сейчас,
Перед чугунными крестами,
Кривя в слезах, в помаде рот,
Когда же ненависть меж нами,
Змея, поземкою умрет!

Но ты молчишь. Стоишь безлико.
Гуляет ветер свистом, криком.
Гуляет болью по судьбе.
И я пою тебе, подруга,
Последним лунным плачем круга
Земного, воем во трубе
Полночной, занебесной муки,
Последней песней, пред разлукой
Навечной, рассыпая звуки,
Как звезды, солью на губе,
Швыряя сребреники вьюги,
К тебе тяну я ветки-руки:
О, что я сделала тебе?!

Нас три сестры
а я тут одна
или две три я не знаю не зна…
три имени три голые головы
три обритых горя
тише воды
ниже травы
мы убили отца
мы его казнили
утопили в Тигре Евфрате Ниле
фанфарона кента фараона мента
с того света не зрит ни черта
мы – черта
мы сами себя подвели
под тюрьмою в метельной пыли
распятьем по крови плывем корабли
шелк-паруса
винны бока
сказка для дурака
сначала он веревками вязал одну
другой втыкал кляп в тишину
а третья хруст бумаги открытое письмо
полетело людям само
у нас был сговор
мы нож припасли
стояли голые
чтоб его напугать
не увидит мать
отец шагнул в спальню
волк беспечальный
я закричала: коли!
другая через кляп кричать не могла
сползала чашкой по краю стола
летела сахарницей на паркет
летело тату с плеча арбалет
небесный букет – в грязный кювет
где же ты
третья сестра
ты в петле маятник до утра
утром дознанье тебя оживит
примешь приличный вид
нас обреют выстроят в ряд
и пойдем на парад
цыплячий выводок сыт и пьян
в орденах пригорелых на солнце ран
пожизненный клан
посмертный канкан
мы храм трехголовый псалтырь коран
кричи: исполать
шепчи: харам
салям ли салями севрюжный кукан
стальное пламя железный полкан
в крови родовая игрушка
под пухом подушки
продетый в зубы рваный гайтан
орущий стигмат последний изъян
хрипящий хорал честнейший обман
вся музыка пыток молитв караван
заоблачный свиток граненый стакан
боль – деньгой в живота карман
вопль вспорол холщовый туман
приказ – не рыдать
перекрыли
кран
музыки слёз чугунный чан
сестры
Хачатурян

она просила говорила и плакала и маскхалат
дымил березовым кадилом и пламя жрало все подряд
столбища полицейских воплей змееподобный лёт бумаг
утертые юбчонкой сопли: не опоздать в универмаг
она просила и рыдала и билась головой об стол
свиньею резаной визжала а рок пятиголосо шел
сплетался рассыпался фугой
кровавым контрапунктом пел
бежал конем по небокругу а участковый вдаль глядел
он будто бы ее не слышал
она кричала: погляди!
вот синяки и здесь и выше на животе и на груди
молчали люди среди зала морозной пыточной зимы
не уходила – уползала забрав кусок житья взаймы
ломоть горбушку корку кроху
опять домой на пытку шла
до крика выдоха и вдоха молчит довременная мгла
как бил ее кулак стозвонный как бил в нее в последний раз
валялась на полу икона раскол змеился между глаз
скончалась от побоев мужа спустя неделю или две
жемчужная катилась стужа вдоль по серебряной траве
мужчину важно осудили здоровью вышел тяжкий вред
гуляли ветры на могиле и вьялицы кордебалет
плясал шарахался и ноги взлетали выше гор груди
избил до смертной недотроги
до хрипа: хватит пощади
до крика: умираю страшно
дай валидол он там в пальто
кроваво взрезанная пашня
и никогда нигде никто
она ревела умоляла и на колени на живот
валилась лодка у причала смолою красной мечен плот
и на колу опять мочало и тот кто умер вновь восстал
и начинай судьбу сначала влезай на правды пьедестал
и лишь она лежит под слоем бумажной полицейской лжи
под вечным северным покоем
под вечной клятвой: не дрожи
одна избита переломы и соль и боль взамен зубов
спасибо умираю дома Господь яви Свою любовь

…она не видела ничего слепая навзрыд
не видела как зеркало мелко дрожит
как раздвигается пьяная амальгама
падает пирамида хвои снега и хлама
она в зеркало не глядела
а оно меняло душу и тело
серебрилось бритвой ветра брилось
мерцало срасталось и снова билось
искривлялось изумлялось изгалялось
било под дых било на жалость
било осколки сыпались под рубилом
не видела ничего что не-было-было
ни серебра ни мрака ни зги
по черной воде круги
затылок последним движеньем
от зверя
закрыла
доской отраженье
напрочь
наслепь
наспех
забила
забыла