Николай Колос - Осколки целого

И пусть ноги – трухлявые пни,
И в далёкой дали твой Восток —
Поднимайся! … Душой, догони,
И хлебни юной Жизни глоток!

Ведь ты знаешь… как что… и где как,
И умом, и уменьем созрел…
Ты постиг свой таинственный знак —
Так не дай, чтоб без пользы сгорел!

Обнови, растревожь своё Янь,
Все несчастья свои забодай!
Чтоб пустышкой ты не был… как дрянь —
Всё, что есть, до копейки, отдай!!!»

Мне поднял настроение Кот,
Прогонять я его не спешу,
Ему глажу пушистый живот,
И… за ушком его почешу…

«Ты, милок, обнаглел! К нам с удавкой всё ближе и ближе!
Да ты форменный хам, если верить сегодня молве, —
Уже выкосил Рим, и Мадрид… и уже под Парижем!
И костлявой рукой подбираешься к нашей Москве!

Я молюсь перед сном. Не творить же молитвы мне всуе,
Когда спорят за всё – мистер Си, мистер Путин и Трамп!
Мы и так каждый год смертоносно и страшно гриппуем,
Плюс, подсунул ты нам, ещё свой отвратительный штамм!

Я, хоть древний старик, не спешу ещё к Аду и Раю,
А тем боле юнцы, пусть им снятся весенние сны…
Так зачем же ты их, как паршивый подлец, забираешь?! —
Ещё дети они! – И энергии Божьей полны!

Что молчишь, хулиган?! Расскажи в чём здесь наша ошибка,
Что ты так невзлюбил наш Божественный, правый геном? —
Одолеем тебя, пусть с потерей, не сразу, не шибко…
Но, швырнём в тар-тары вверх тормашками в Мире ином»!

«Это я обнаглел»?! – И как грохнуло громом, при этом!
И как кто-то рванул равновесия все из души —
«Ты паршивый старик! Но, себя называешь поэтом!
На! Вот камень тебе, как скрижали на нём запиши —

Чтоб могли прочитать, когда вас и в помине не будет,
Когда сможем мы вас всех со Света под Солнцем изжить!
Обновится Земля, придут милые добрые люди,
И научим мы их как с Землёю и с нами дружить!»…

Вы в гостях у меня, я здесь раньше чем вы поселился!
То как смете вы, мои гости, меня поучать?
Когда Бог создавал, я с ним вместе над вами трудился —
Вы несёте мою, первородную, жизни печать».

Я дрожу, я пишу, я грызу, я не знаю что будет,
Только знаю что мы для грядущего смуту несём —
Потому что живём в прогрессивном, от Дьявола, блуде…
Может хватит уже?! – Нашу Землю родную спасём!?

Так давайте уже и велению разума внемлем,
Наберёмся вконец, мы от Бога разумных идей, —
И не будем долбить, и не будем сосать нашу Землю —
Вместо гари машин разведём табуны лошадей!

Будем жить, пусть скромней, но надёжней для Мира и проще,
Все чужие грехи изживать будем словно свои,
Чтоб росли и цвели, там где люди, зелёные рощи,
И чтоб пели в ночи, для хорошего сна, соловьи…

Я, как и все, грехами опоясан,
И думаю ночами до утра:
Что на Земле мы только лишь паяцы,
А наша жизнь – есть чья нибудь игра!

Мы не главней, чем лошади и тигры,
И даже мы… амёбы не главней! —
Тот, кто заводит с нами эти игры,
Он и ловчей, нас вместе, и умней!

Толь это Бог… а, может, это Дьявол?..
Но кто ж тогда есть зритель, чёрт возьми!?
Арены той, где адрес… адрес явок…
Есть ли контакт с нормальными людьми?!

Я от вопросов каверзных дурею,
Но на ответы меньше уже спрос —
Ведь каждый день… заметно… я старею,
И повисает главный мой вопрос! —

Зачем я есть, зачем… куда же все мы?!
Зачем кричим спасите и ура?! —
Нас мудрецы пакуют в свои схемы,
А в схемах тех огромная дыра!

Но, слышу лай проснувшегося Дога,
Рычанье Льва, Лисицы хитрый спич,
А в них слова: «Мы есть частицы Бога —
Венчающий конструкции, кирпич!

От этих слов сомненье моё тает,
И чуть теплее гаснущий очаг, —
Знать для того я в вечность улетаю,
Чтоб взяла юнь из рук моих рычаг…

Пиши поэт эмоцией и кровью,
Но лишь тогда, когда есть что сказать! —
Но если ты пресытишься любовью,
То о любви тебе не написать!

Когда сидишь и день, и ночь у моря,
Волна как Змей и стонет, и летит,
А ты глядишь без радости и горя —
Будет испорчен к морю аппетит…

Зашёл в цветник… от запаха не млеешь —
И все равно в нем петь, или плясать! —
Но, чем ты больше в розах очумеешь,
Тебе о них уже не написать!

Только тогда ты с радостью напишешь,
Когда кричит: «Подай!», – а его нет! —
Душа сама тогда стихами дышит,
И будет жить в ней истинный поэт!

Ведь Гоголя в Италии спросили:
«Зачем он не в Россиюшке, а вне?» —
Ответил он: «Писать я о России,
Могу… когда… скучаю по стране…

Прости Душа – вчера я не писал,
Знать не услышал ближних муки —
Моя душа была вчера – вассал,
Душой господствовали руки!

Был я другим и думать было лень,
Руки умом вчера рулили,
И наплели сплошную дребедень! —
А дребедень – она без крыльев…

А ведь стихи-то пишут не пятой —
Сама летит как аист строчка…
И если нет в ней где-то запятой,
То… чтоб… не царствовала точка!

Поэзия – она всегда из мук —
То крик души! – Он без огранки! —
Поэзия – не вязь умелых рук —
В ней нет лица… и нет изнанки!

Поэзия не может отвечать
За точность буквы на скрижали —
Она должна, как Божий Дух – зачать,
Чтоб тело физики рожали!

Поэзия… её нельзя винить,
Что точных не несёт инструкций —
Она должна лишь профиль изменить,
На взгляд… заезженных конструкций.

Поэзия… ведь ей не нужно льстить,
Она глуха, в ней много жажды! —
Но может искренне всегда простить,
Грехи, споткнувшихся однажды!

Ну вот и всё! … Теперь сказать я рад,
Что в догме презираю прочность,
Но это мой, сугубо личный взгляд,
На некую в стихах не точность!

Ты прости меня Рим, что я вовсе тебя не увижу,
Не увижу тебя… я Берлин и цветущий Мадрид,
Я прощенья прошу у бульваров и скверов Парижа…
У Босфора прошу, что под солнцем утрами горит…

Только не потому, что на сердце скопилась усталость,
И что в мышцах моих молодцовского пламени нет —
А что время ушло… и уже ничего не осталось…
Даже, чтобы купить в предварительной кассе билет!

Но не знают Париж и Мадрид, что я с ними прощаюсь,
И не знает Москва, у неё до меня дела нет.
А в отрезке скупом, что отпущено мне, я метаюсь —
И плевал Вашингтон, что я в нём не оставил свой след!