Мария Эрдман - Мистерии и поэмы

Ломает, режет по углам,
как сто голов на шее тонкой
танцуют дикий карнавал:
словесный, мысленный, минорный!
И грозовым величьем слов
влетает в танец Афродита.
Безмолвствуя, даря любовь
уже казненному пииту.
Бесстрашно, дико и смешно!
Ведь вне сознанья смоль давно:
Примета ядовитых лилий!

Я ухожу. Беззлобно и беззвучно
в изгнанье дней и в повесть о душе,
которой нет. И буду самолично,
страдая, рушить эго и клише.
Не падок тот, кто есть бесчеловечность,
бесчувственность, точнее говоря.
Все сантименты – грех. Отсутствие их вечность
сознания и разума, себя.
Страданья есть опора и фундамент,
но лишь для тех, кто безразличен к ним!
Безмолвные вмиг счастие восславят,
без признаков скорбеющей души.
Спокойствие как почва благодати
и дар не Самому, но лишь себе,
как деконструкции и рати
пустынных бездн и дыр во мгле.
Не люби, не тоскуй, не печалься.
Будь как перст: одинок но лучист!
И скользи по мгновениям счастья,
словно вечно – незримый деист.

Я ночью, в полумраке вспоминаю,
обитель гениев, порочных и святых.
Плеяды нимф и духов стаи
как часть архитектуры. Грех и миф.
Брожу по площади свободы
и крах династий жжет лицо.
Семейство Медичи отныне не правит здесь.
И зов творцов не слышен больше в перспективе.
Угас, исчез в пространстве лет.
Цветущей колыбели Возрожденья больше нет.
Святейшая Тоскана как поэма.
И боги – покровители искусств
ее поцеловали как богиню, как музу вечную,
усладу своих уст.
Она, как, мать, в обьятиях теплых,
вскормила гениев – творцов.
Мадонной Литтой для Да Винчи
явилась вся в покрове снов.
Безбрежным гением Вазари писала труд «le vite de’piu»!
Каррарским мрамором воздвигла соборы ангелов и муз.
Цветочной девой танцевала на флорентийском полотне
и муки счастья предрекала великой алчущей стране.
Прошли века, и все померкло. Весь гений прошлого исчез.
Лишь воды рек хранят ту память о прошлом
тех великих мест.

Любовники в ночи а днем цари!
Величье духа римского с Египтом
создало новыймир, люби!
Союз плебея и Лагидов!
Под звуки нежные кифар,
она плывет как Афродита.
Вселяя страсть бесстрашным львам,
как Беатриса для пиита.
Горящий взгляд и сладость уст:
вся рождена для наслажденья!
Для празднеств диких и искусств,
томящих душу для мученья.
Она мать Солнца и Луны:
двух близнецов в любви зачатых.
Но счастья были лишены
те дети и в цепях проклятых
шли на осмеяние толпы.
И бог Анубис шел вначале.
Как вечный страж Нефтид и тьмы
и как отец их в смертном часе.
Царица та как враг была
для римских граждан и Сената.
И на погибель обрекла
влюбленного в нее солдата.
Антоний сдался и бежал
с гетерой огненной, блудницей.
И перед смертью пировал
на ложах Комуса с царицей.
Но смертный час пришел для встреч
и римский Август в спину дышит!
Антоний бросился на меч.
Гетеры стонов не услышит.
Царицу мертвую нашли
в хитоне, в золоте, на ложе.
И два укуса от змеи
на золотистой тонкой коже.

В чертах твоих пустынь жара!
А голос с низкой доминантой
звучит как Дафниса игра:
так глубоко и музыкально.
Горяч и мудр, Тамерлан:
Правитель-воин, щит для слабых!
В столице тюркской, Самарканд,
Эмиру ханскому вся слава!
Враги, разбитые, бегут
от луков, сабель и булавы!
Дракон, как силы атрибут,
и как предвестник вечной славы
на черном знамени летит,
все земли в пепел превращая.
Монгольский воин усмирит
всем ненавистного султана
и в цепь златую закует,
как память о победах прошлых.
Земля Османов запоет
от звуков ножен!
Он гордость рода Тимуридов!
Потомок хищного Орла!
И славой вечною покрыта
его монгольская земля!