Ромуил Цыраксон - Элегия страсти

И снова здесь всё дышит, как и прежде,
Слежалым сеном, ливнями, жнивьём.
Хрустальный сон напуганной надежды
Вознёсся к небу с чёрным вороньём.

Великий миг, дарующий прозренье,
Явись в наш мир забвением людским…

Утопала в заводи жёлтая луна.
Звёзды расплескала по воде она.
Воздух не колышется, точно молоко.
Песня где-то слышится нежно и легко.

Ты скрывала в заводи мрамор нежных рук,
Жадно выпивала ночи каждый звук.
Будто белой простынью припустил туман
И укрыл заманчиво твой прекрасный стан.

Воздух загорелся новою красой.
Не хватает места на земле с тобой.
И стянуло солнце небо кумачом,
Став совсем невольно ночи палачом.

Не пытайся учиться любить.
Ты же знаешь, что это напрасно,
Ты умеешь, и это прекрасно,
Никогда не пытайся любить.

Никогда не пытайся любить.
Если любишь, то просто отдайся
Этим чувствам, собой оставайся
И не бойся кого-то любить.

Мне не страшно кого-то любить.
Мы же знаем, что жизнь – лишь мгновенье.
Этот кто-то – твоё отраженье.
Потому мне не страшно любить.

Потому мне не страшно любить,
Что тобой наполняется сердце,
Лишь тобой наполняется сердце.
Я тебя не учился любить.

Увы, мне прочите презренье,
Святые боги, вечный Рим.
Ужель рассудка помутненье?
В моём лице распятый грим.

Я полон чувств, но это низость,
Я весь горю, но это прах,
В твоих устах нашёл я близость,
В глазах раздался звонно страх…

Но этот страх – любви прощенье
За первый грех – касанье губ…
В тебе ласкаю возрожденье,
Пускает корни ветхий дуб.

В тебе священный дух богини.
Я ‒ не кристалл, а ты ‒ ручей,
Но ты течёшь в моей лощине,
Во мне сердца твоих ключей.

Жизнь, она ‒ точь-в-точь ночное небо:
Чёрный шёлк заплаканных ресниц,
Тень луны в простор земного хлеба,
Вереницы звёздных колесниц.

Счастье – бред, оно лишь блик от солнца,
Как и свет потушенных сердец,
Но горят ещё у нас оконца,
Где любовь роняет свой венец.

Я бы мог, не думая нисколько,
За тебя в аду теперь гореть,
Лишь бы ты сияла, да и только,
Лишь бы не могла ты замереть.

И уже одна на вечной тризне…
Вдруг шепнёт тебе пустая мгла:
С тем, кого любила больше жизни,
Так пожить почти и не смогла.

Красные звёзды на белой стене —
Тусклые тени кровавых мечтаний.
Феликс Дзержинский на белом коне —
Всё это только лишь быль оправданий.

Белые сказки и красный террор —
Чёрные точки на теле столетий,
Кровью чужой закрепив уговор,
Пели воззванья от дьявольских плетей.

Чёрные крылья, белый орёл
Выкрашен снова красною болью…
Новых хозяев он приобрёл
И возвратился обратно на волю.